Дрейфующая станция СП-40 бис

Прадед мне тогда велел черпать лопатой песок со дна лужиц на этих “ступеньках” и ему в лоток понемногу ссыпать. А сам достал из рюкзака лоток, складную табуреточку (вот какой у меня предусмотрительный прадед был!), уселся на неё на самом берегу ручья и начал промывку приносимого мной грунта. Уже через пару минут смотрю, дед поправляет очки на переносье и достаёт со дна лотка что-то. И говорит человеческим голосом, только сипло как-то: “А ничего – фарт'oвый у меня правнучек! Только первая лопата, а уже знатные золотинки есть.” И мне какие-то чешуйки, крупинки показывает. А мне почему-то не показалось, что это здорово. Невзрачное какое-то оно было – это золото. И мелкокалиберное. Дед видит мою кислую рожу и усмехается только: “Бывало и за неделю столько не намоешь, а он нос кривит. Эх, молодо-зелено! Всё им самородки подавай…”

В общем, намыли мы тогда золота немного. За часа четыре работы – несколько граммов. Всё такими же чешуйками да зёрнышками. Но прадед сказал, что для простой проверки это очень даже хорошо! И вид был у него весьма довольный. Сказал, что не ошибался тогда он с этим местом. Якобы по всем приметам должно было здесь быть золото. И, вот, точно – есть! И можно было бы здесь ещё “постараться”. Но уже – ни к чему! Потом перекусили. Собрались. И в обратный путь.

Сначала прадед эти золотинки дочери, бабушке моей, хотел отдать, но она на него только руками замахала: “Уберите, папа, это от меня!” Пришлось внучке передавать. Говорит: “На, вот, внучка! Твой сын Лёшка добыл. Везучий он.” Но и та, как увидела эти крупинки, так лихорадочно ссыпала их в бутылёк из-под какой-то микстуры и запрятала куда-то. Так и не знаю, куда. Некий инфернальный ужас у моей родни по женской линии к добытому мной с прадедом золотом наличествовал. Вот, интересно, сами кольца, цепочки, серёжки золотые носят, а природного золота боятся, словно оно заразное. Странность какая-то.

А, вот, прадед мой после поездки этой нашей как-то быстро стал сдавать. И через год мы его схоронили. Видимо, именно это и держало его на свете. Очень хотел он проверить – есть в том “месте” золото или нет!? Проверил, задачу выполнил – и всё! Ничего его уже больше не держало. Вот, и не верь потом в силу, в магию золота.

Вот, и здесь! Смотрю я на то, как русло ручья по склону долинки спускается точно такими же ступеньками-террасками, как в том, памятном мне месте на Земле, так ноги сами несут меня к руслу ручья. Воды, в русле, как я уже говорил, сейчас нет. Но явственно видны места, где точно такие же, как на Земле лужицы на террасках-ступеньках в тёплый сезон были. И почти такая же смесь песка и мелкой такой щебёночки на их дне лежит. Жаль, воды сейчас нет в ручье. А ещё нет лопаты и лотка. Точно попробовал бы этот грунт на золото. Постоял, постоял рядом. А потом взял, да, зачем-то ковырнул этот песок на дне самой нижней ступеньки ногой. Ух, ты! Блеснуло что-то металлически. Жёлтым. Ну, не может быть! Наклоняюсь и извлекаю из песка самородочек. С перепелиное яйцо. Все видели перепелиные яйца в магазинах? Вот, примерно такой же. Но только, естественно, чуть корявее по форме. И сам не верю своим глазам и прочим ощущениям: “Что, правда, что ли золото!?” И сам себе отвечаю, что-то типа: “А что ещё, Лёша, это может быть!? Не пирит⁴⁷ же. Ты же знаешь, как выглядит пирит. Так, вот, это – совсем не так! Золото это. Золото.” Разворачиваюсь и иду к Бергу. К нему как раз и Чайка подошёл. Иду к ним, а сам в ладони этот холоднючий кусочек жёлтого металла сжимаю со всей дури. Чтобы не сбежал, видимо. Подхожу к моим старшим товарищам, и раскрываю ладонь, демонстрируя им её содержимое:

– Вот, – говорю, – В сухом русле ручья нашёл. Самородок.

Сказать, что Берг сильно поражён увиденным, нельзя, но совершенно явное удивление у него на лице читается. Причём, он больше за мной наблюдает – то, что лежит на моей ладони ему не так уж интересно. А Чайка смотрит на самородок, потом мне в глаза и почти словами моего прадеда говорит:

– А ты фартовый, лейтенант. Тебя хорошо в команде иметь. Удачу должен приносить.

И улыбается. Но оба, надо сказать, никакого особого почтения к золоту не проявляют. Сначала принялись его ножом царапать – царапается. Значит, мягче стали. Потом кладут самородок на камень, и давай его рукояткой ножа плющить – плющится. Пластичное, как и положено золоту. Мне даже немного жалко самородок – эк его жизнью покорёжило, едва только в руки людские попал. Говорю:

– Да, золото это, золото. И не надо даже кислотную пробу делать. Тем более, что нет у нас кислот. Ни с собой, ни на станции. Ни азотки, ни соляной.

– А откуда у Вас, Алексей, такая уверенность в том, что это золото, а не обманка какая? – спрашивает меня Берг.

– Ну, я, всё-таки, на Урале вырос. Видели бы Вы наши минералогические музеи. Лучше коллекцию минералов я только в Горном университете видел, когда нам, гидрометовцам, туда экскурсию организовали. Да, и с прадедом своим золото однажды мыл.

И рассказываю своим спутникам историю, которую только что вам, дорогие читатели, рассказал.