Дремеры. Изгнанники Зеннона

Несмотря на напряжение, у меня внутри начал пульсировать гнев, и я впилась пальцами в плотную ткань платья. Слова дяди задели меня за живое. Не из-за сравнения с крестьянкой, нет. Меня вывело из себя, что я не услышала в дядином голосе сожаления. Если бы тогда дядя поступился своей гордостью, моя жизнь была бы другой.

Мое первое четкое воспоминание: я сижу за огромным столом, ноги на специальной подставке – иначе не достают до пола. Передо мной на серебряном подносе янтарного цвета камешек, совершенно гладкий от постоянного использования. В этом камне – вся моя надежда. Если он отзовется на мое прикосновение, если я увижу его силу… Сбоку нависает серая фигура Наставника, а где-то за спиной – лопатками ощущаю его взгляд – стоит дядя. Наконец протягиваю дрожащую руку и касаюсь игния. И чувствую, словно подставку выбили из-под ног. Вместо ожидаемого тепла камешек встречает холодом. С отчаянием сжимаю камень и внутренне умоляю его: «Пожалуйста, отзовись!». Но в ответ получаю молчание.

Наконец, я отпускаю игний и виновато качаю головой, не в силах даже взглянуть на Наставника. Я знаю, что не справилась, и знаю, что должна была. Наставник говорит дяде о том, что дар у всех просыпается по-разному, вполне возможно, четыре – это слишком рано. Приободренная, я набираюсь смелости, чтобы обернуться. Но лучше я бы этого не делала. Если бы в тот момент снять с дядиного лица слепок, то получилась бы маска полного разочарования.

С тех пор эта сцена повторялась сотни раз, неизменно с тем же результатом. Только с какого-то времени Наставник перестал появляться, и дядя сам следил за моими мучениями. Он всё никак не желал сдаваться.

Когда Серра с Иалоном и детьми – Первыми, как их потом стали называть, – пересекли Штормовые моря и высадились на землю, Серра пробудила самый первый камень и благословила даром камневидения своих детей и внуков, а через них – и всех своих потомков. Каждый в Серре обладал даром камневидения, начиная от простых крестьян и рыбаков и заканчивая Первыми Советниками. Степень одаренности была разной, но дар был у всех.

Но не только это не давало дяде покоя. Его старший брат, мой отец, был гениальным камневидцем, благодаря которому Зеннон сейчас спал в безопасности, а мне, его дочери, было не под силу разбудить даже жалкий игний, уже стертый от частого использования и готовый вспыхнуть от неосторожного прикосновения. Любой в Зенноне справился бы с этим без труда.

Эта пытка прекратилась, только когда мне исполнилось десять – к этому возрасту дар проявлялся абсолютно у всех. Но похоже, единственный дар, который был у меня, – разрушать возложенные на меня надежды.

Всё бы сложилось по-иному, если бы не дядина гордость. Дядя так никому не сообщил, что мой дар не проявился. Он договорился с руководством школы, чтобы меня освободили от занятий камневидением, – он собирался заниматься со мной лично. И ему, Советнику первого ранга, с легкостью это позволили. Все решили, что раз уж такой сильный камневидец берется за меня, значит, талантом я пошла в своего отца. На самом деле, на занятиях дядя всего лишь объяснял мне теорию, чтобы меня не выдало собственное невежество.

Так, с дядиной подачи все стали считать меня подающей надежды камневидицей, и, чтобы поддерживать эту иллюзию, мне пришлось лгать всем и каждому, не только в школе, но даже дома – из всех слуг о моей аномалии знали только Гаэн и его внучка Рози, моя личная горничная. И Нелла, конечно.

Дядя забарабанил пальцами по бумаге, и только теперь я заметила, что это письмо, и сердце неприятно замерло. Дядя посмотрел на миниатюрную статую Зеннона на своем столе. Основатель города в наглухо застегнутой мантии держал в руках раскрытую книгу Закона. Дядя на мгновение прикрыл глаза, словно у него разболелась голова.

– Ректор Академии еще полгода назад с пылом заверял меня, что они ждут не дождутся того дня, когда дочь Эрена Линда окажется в их рядах. А месяц назад сам Первый Советник осведомился, собираешься ли ты поступать в Академию Камневидцев. Естественно, мне пришлось ответить утвердительно.

Ошеломленная, я встретилась с дядей взглядом.

– Но ведь я…

– Да, я знаю, что Академия – последнее место, где тебе следует быть. И всё же у меня не было выхода. Привлекать внимание к твоей…аномалии крайне нежелательно.

Дядя слегка поморщился, словно раскусил кисличную палочку.

– Я проанализировал все имеющиеся варианты и нашел оптимальный. Через неделю состоится помолвка, а через полтора месяца ты выйдешь замуж.

Мне показалось, что дядя вдруг заговорил на древнесеррийском, потому что я не поняла почти ни слова. Какая помолвка? Что значит замуж?

Весь мой гнев вдруг испарился, вместо этого по венам словно потекла ледяная вода. Через неделю? Видимо, меня настигла кара Зеннона – за то, что осмелилась сегодня оскорбить своей ложью его возлюбленную Дею.

Дядя начал сильнее барабанить пальцами по письму, избегая моего взгляда: