Дресс-код для жены банкира

— Сядьте, дорогая, прошу вас. Вот и шампанское несут наконец-то, сейчас выпьем. — Павел Викторович указал мне на стул. — Что вас так взбудоражило, собственно? Вы шпионите, мы обыскиваем, нормальный рабочий процесс Листочки эти мы уже анализируем…

— И что же, аналитик такой же опытный, как тот, что составлял досье, которое вы давали мне в Крыму?

— Понимаю ваше желание уязвить, но там все было правильно, только персонаж был другой.

— Правильно или неправильно, неизвестно. Я этого настоящего Антонова никогда не видела и не знаю, что он за субъект.

— Зато я знаю, — мрачно ответствовал он.

Повисло молчание. Мой собеседник больше не просил сесть, но я непроизвольно опустилась на стул.

— Он сделал что-то нехорошее лично вам? — спросила я робко. — Разве это возможно?

— Мне? — переспросил Павел Викторович. — Что сделал? Сердце растерзал на кусочки, вот что он сделал.

— То есть… как? — машинально спросила я и тут же опомнилась: — Если не хотите рассказывать, не надо. И простите меня за то, что начала весь этот разговор. Может, нам на сегодня закончить и разойтись?..

— Нет, останьтесь. Не буду держать вас в неведении, тем более что во всю эту историю вы попали и по моей милости тоже. Все дело в Глафире. Это моя внучка двоюродная, дочь племянницы. Своих внуков у меня нет, поэтому мне она как родная. — Павел Викторович вздохнул. — Очаровательная девочка, нежная и наивная. Их семья жила в большом промышленном городе на Урале, переезжать не хотели ни в какую, хотя я не раз предлагал. А я, старый дурак, не смог принять волевое решение Вы знаете, что за жизнь в таком городе? Мрак, полный мрак. Вот что я вам скажу. Обстановка, совершенно не подходящая для юной барышни. Культурная жизнь стремится к нулю, вечером на улицу не выйдешь, ни одного приличного ресторана — во всех бандитские гнезда, общества никакого… А у девушки, у Глаши, самый был возраст, когда хочется любви и все видится в романтическом свете. Тем более времени на фантазии у нее было предостаточно, финансово я им помогал, в деньгах они не нуждались, забот особых не знали. Но девку упустили. Пошла на дискотеку и познакомилась с эти самым Лехой Антоновым.

— Извините, что прерываю, но, судя по рассказам Никиты, он был не особенно страшным типом. То есть, говоря словами Никиты, «придурок и слабак».

Павел Викторович посмотрел на меня с сомнением. Может, не стоило встревать?

— Что же, возможно, что на фоне остального отребья он выглядел прекрасным принцем. Влюбилась в него Глашенька и стала вроде официальной подруги. Тогда эта бандитская романтика была в большой моде. Которая как раз из вашего города и пришла. Сериал все смотрели — «Бандитский Петербург», если помните. И тут бы мне вмешаться, увезти ее подальше, но занят был своими делами, собственность, черт бы ее подрал, приобретал с большим азартом. Потом услали этого Леху в командировку сюда, в Петербург. Обещал он ей, как все устроится, забрать ее, а потом вдруг резко без объяснений отказался.

— Наверное, собирался уезжать… когда договорился с самозванцем.

— Наверное. А девочка переживала, ночи не спала. Тут эти мерзавцы начали звать ее на всякие свои сборища, мол, приезжай Глафира, ты ведь нам не чужая. И пошло-поехало, сначала наркотики, потом связи случайные и еще чего похуже… За год угробили почти девчонку. Когда ее мать наконец мне призналась, уже и ломки были, и болезни разные. Счастье, что СПИД не подцепила. Я приехал сразу, забрал ее к себе, лечу от наркозависимости… Вот Ядвигу нанял, круглые сутки за ней надзирает. А подонков этих решил уничтожить…

— И как сейчас ваша внучка?

— Жить она больше не хочет, понимаете? Как очнулась от этой дури, пришла немножко в себя, так потеряла всякое самоуважение. Все ей кажется, что каждый встречный-поперечный про ее позор знает. И вся ее нынешняя жизнь — это сплошной стыд. Вот так-то, девочка из хорошей семьи.

— Какой ужас. — Мне на глаза навернулись слезы. — Теперь я понимаю, почему…

— Пачкаться я об них не хотел, но устроил все так, чтобы они сами друг друга растерзали. Сейчас они обнаружат, что комбинат им уже не принадлежит, начнут разбираться. Те, кто уцелеют, придя в себя, узнают, что и из числа акционеров банка их исключили, приедут разбираться сюда, а тут… Но ваш дружок слегка нарушил мои планы.

— Послушайте, но это же тоже чистейшей воды бандитизм, отъем собственности…

— В таких руках не должно быть никакой собственности, — отрезал Павел Викторович.

— То есть вы производите что-то вроде санации, попутно решая свои личные проблемы?

— Как вам будет угодно.

— И вы чувствуете себя вправе заниматься такими делами?

— А кому как не мне вы бы доверили такую миссию?

— К счастью, меня никто не просит принимать такие решения.

Где-то я уже слышала эти слова про миссию. Похоже, для Ольги Арсеньевны нашелся новый, близкий по духу спонсор, что было совсем неплохо.

— Не принимаете решения… Понимаю, дорогая, ваше стремление быть подальше от такого рода дел, но собираюсь попросить вас поучаствовать в этой истории.

— И что я должна буду делать?