Древнее зло в кресле босса

Уборщицы переключились теперь на оханье по этому вопросу, отстали от меня. На фабрике производства продуктов питания грызуны недопустимы, надо заявление начальнику отдела передать – пусть обязательно проверит. Я же просто кивала, ведь объяснить свое состояние не могла. Как объяснить нормальным, психически здоровым людям, что сапоги мне все-таки ответили? С номера нашего общего директора.

Глава 16

– Ну что, поехали?

Телефонный звонок раздался после второй пары в четверг. И, честное слово, я секунд тридцать думала, стоит ли вообще принимать вызов или сразу внести номер в черный список. Но манипуляции Григория Алексеевича действовали – он пугал меня до чертиков, но при этом вызывал глубинное любопытство, которое невозможно было унять.

– Куда? – тем не менее, вопрос прозвучал устало и почти обреченно.

– На свидание, – он, судя по тону, веселился. – Татьяна мне только что сообщила, что ты занята.

– И? У вас не получилось связать ее слова с реальным положением вещей?

– Мы совершенно по-разному понимаем реальное положение вещей, моя Любовь. Ну что, поехали?

Я опомнилась:

– Если я куда-то и поеду, то к какому-нибудь экстрасенсу! Я вчера весь вечер убила на просмотр объявлений о разных колдунах! Мне срочно надо побеседовать с кем-то из них!

– Чем же они могут тебе помочь, уборщица?

– Ампутировать Васю! Уже бы летела на операцию, была б возможность определить, кто из них не шарлатан!

– О, ну как раз в этом я спец – на взгляд отличу реального черного колдуна от клоуна с побрякушками. Это будет странное свидание, но если ты так хочешь…

– Нет! – перебила я. – У меня контрольная на следующей паре! Простите, не могу составить вам компанию! Все, мне пора, преподаватель пришел.

– А, этот? – продолжил Григорий Алексеевич, входя в аудиторию сразу за пожилым лектором по высшей математике. После чего убрал телефон в карман, пока я разевала рот.

Постучал преподавателя пальцем в плечо, поймал удивленный взгляд, наклонился и что-то сказал. Профессор слушал сосредоточенно и внимательно. После чего Григорий Алексеевич совершенно беспардонно всучил ему пачку денег, и тот – а вот это уже было совсем немыслимо – кивнул и положил деньги в карман поношенного пиджачка, здорово его оттопырив.

Я не вполне уверена, что все студенты осознали смысл этой сцены – да она просто в голове не укладывалась, потому было проще отыскать какие-то другие объяснения. Но мой дорогой директор не был бы сам собой, если бы не добил ситуацию до неперевариваемой катастрофы:

– Все, уборщица, – он нашел меня глазами. – Пойдем. А то я зря, что ли, дела раскидывал? За контрольную у тебя пятерка, кстати. Поздравляю. Всегда знал, что ты у меня умница.

Теперь одногруппники уставились на меня, словно именно я здесь общественный порядок нарушала и прямо на глазах пары десятков свидетелей занималась взяточничеством. Взяла сумку и заторможенно поднялась. Надо было отсюда выйти – хотя бы для того, чтобы этот человек не закопал меня окончательно еще парочкой подобных выкрутасов.

Я уже в коридоре смогла собраться с мыслями и резко развернулась – хорошо хоть исчадие ада шло следом, а не осталось шокировать людей!

– Григорий Алексеевич, – я почти шипела. – Мне показалось, или вы заплатили за мою контрольную?

– Показалось, – ответил мужчина так, что сразу ясно – не показалось.

– Вы хоть представляете, насколько это оскорбительно? Ведь я готовилась – наверняка я получила бы эту пятерку без нечестных маневров! У вас когда-нибудь отнимали то, что вы и без того имели?!

– Было. Но и тогда я так страшно не верещал, – он не собирался тушеваться от моего возмущенного вида.

Мне же на ум приходило все больше и больше аргументов:

– Но взятка… на глазах у всех! Подождите… Семен Серафимович не берет взятки! О его принципиальности каждый знает. Да и пиджак его в подтверждение – он высшую математику ведет, которую половина студентов принимает за койсанский язык, Семен Серафимович как раз мог бы озолотиться на одних зачетах! Потому не надо мне заливать, что он всегда таким был!

– Не был, – вкрадчиво констатировал Григорий Алексеевич. – Но в моем присутствии люди нередко начинают делать то, чего подсознательно хотели. Старичок всю жизнь держался – но вот он я, лакмусовая бумажка когда-то промелькнувшей мысли. Да, намерение не равно действию. Если бы люди реализовывали все, о чем хоть раз подумали, то мне и делать бы в этом мире ничего не пришлось.

– Какой кошмар, – я схватилась за голову, – на глазах у всех! Человек ничего подобного не делал, а теперь забылся – да так, чтобы это все увидели?! Вы хоть понимаете, что натворили? На старости лет достойному преподавателю репутацию сломали!

– Ничего я ему не ломал. Все произошло нагло и открыто. Любое преступление обесценивается, когда проворачивается с такой наглостью. Уж поверь, они и думать уже забыли, и сейчас соображают, откуда у тебя взялся настолько очаровательный кавалер.

– Не кавалер, а кавалерия! Вооруженный отряд головорезов – вот вы кто.

– Имя мне – легион? – пошутил он.