Древнее зло в кресле босса

Я ничуть не разозлилась, хотя последнее непосредственно мне было адресовано. Но женщину эту понять прекрасно могла: окажись я на ее месте, когда муженек любой вечер предпочитает проводить в кругу выпивох, а не с семьей, я бы совсем другими словами выражалась. И уж точно бы не обрадовалась, что муженек тут еще и женскую компанию себе отыскал, а не только безобидный треп о сугубо мужских трудностях. Она не на меня злилась – она на всю свою неудавшуюся семейную жизнь злилась. И лучшее, что я могла бы сейчас сделать, – подойти и заявить, что я просто мимо проходила, а ее супруг если с кем и изменяет, то только с горлышком от бутылки. Пусть хотя бы из-за этого нервы себе не треплет.

И вот в этот момент произошло необъяснимое – буквально на следующем шаге и произошло: у меня нога вперед не двинулась, как если бы ее кто-то держал, ухватив за лодыжку. От неожиданности я едва не упала. Но женщина из того сделала другой вывод:

– Ты уже набралась?! Какая прелесть! Надо будет с Марьиванной переговорить, кому она жилье сдает!

Выглядела женщина разъяренной. Она направляла на меня свое раздражение, расходясь в этом бесцельном порыве, и действительно может сообщить с преувеличением моей хозяйке – здесь все друг с другом знакомы. Меня же беспокоило иное. Попыталась сделать шаг другой ногой и ощутила те же невидимые путы. Уставилась на свои ноги – со стороны это должно было выглядеть, будто я разглядываю башмаки.

Опомнилась, выпрямилась и сказала строго – следовало прекратить этот крик, потому что у меня тут своих проблем, как выяснилось, предостаточно:

– Да не набралась я. Устала на работе. Вот и вышла попросить, чтобы тише себя вели.

Женщина посмотрела почти виновато и вновь закричала на мужа:

– Слыхал? Не только мне жизнь поломал, но и всем, кто поблизости живет! Совсем совести нет! А ты чего пялишься, дядь Жора, сейчас и тебе достанется!

Я же отступила назад – и на этот раз никаких препятствий не почувствовала. Уже в своей комнате шагала туда-сюда и больше ничего странного не наблюдала. Тогда что это было на улице? Мелкий конфликт не в счет, он через полминуты забылся.

Не то чтобы я придумала какое-то исчерпывающее объяснение… Единственное, в чем я была уверена, – мне не показалось. Мои ноги просто не шли ближе к ругающейся женщине, зато были готовы идти куда угодно еще. Быть может, действительно, просто устала? Точно, Татьяна устала до провалов в памяти, Елизавета Николаевна устала до адюльтера в боссовом кабинете, а я устала до непослушных ног? Не слишком ли мы все уставшие, работницы мармеладной фабрики? Вирусная усталость, передающаяся через сплетни?

Как раз на четвертой успешной попытке шагнуть туда и обратно, раздался звонок телефона, который вывел мое изумление в апогей.

– Просто так звоню, уборщица, – говорил мобильник голосом Григория Алексеевича. – У тебя все в порядке?

– А с чего вдруг у меня должно быть что-то не в порядке? – ответила вопросом на вопрос, хотя втайне надеялась в его словах и получить такую нужную разгадку.

– Тогда поворачиваю. Сегодня не увидимся.

– А вы ко мне ехали? Зачем?

– Устроить романтический сюрприз, конечно. Но слышу, что нет смысла. Спокойной ночи, моя Любовь.

– Не ваша, но Любовь, – поправила я.

– Любовь всеобщей не бывает – с тех пор, как умные люди придумали частную собственность и приватизацию. Гениальное изобретение! Кто первым палку вбил, тот и прав. Спокойной ночи. Жду четверга.

Я ответить не успела, поскольку скривилась. Какую еще палку? Куда вбил? В этой фразе сексуальный подтекст или отсылка к архаичным традициям? Спала я в ту ночь очень плохо, а короткие периоды беспамятства наполнялись какими-то странными ассоциативными рядами: то Григорий Алексеевич вбивал палку в меня, то я – в Григория Алексеевича. И очень радовалась, когда он не успевал увернуться.

Следующим утром, когда ехала в институт, черт дернул проверить одну из смутных догадок. Я увидела красный свет на пешеходном переходе и пошла вперед. И уже на втором шаге запнулась, почувствовала, как снова невидимое рвет меня назад за лодыжки. Шаг обратно на тротуар не вызвал никаких затруднений. Светофор переключился на зеленый, но я все стояла и стояла. Опять красный. Опять зеленый. Прохожие обходили меня, не обращая внимания. Росла твердая уверенность, что именно на зеленый я пойду без труда, а на красный – скорее лицом в асфальт воткнусь, чем сделаю один шаг.