Древнее зло в кресле босса

– Потому что я умен. Зачем я буду обозначать свое присутствие раньше времени? Новые боги мира сильны. Деньги выглядят сильнейшим из них, но остальные тоже нужно брать в расчет. Можно купить нескольких людей, можно их запугать, но купить Интернет – денег не хватит. А современные средства связи и наблюдения за людьми вполне способны меня выдать. Стоит только СМИ растиражировать собственное расследование – и меня принесут в жертву. Только лишь затем, чтобы незатыкающемуся Интернету показать, что система правосудия работает. И это вынудило бы меня переходить к плану «Б» намного раньше срока. А там и фанатики со всего света активируются – им же только повод дай.

– Утешает, что хоть что-то тебя сдерживает. Жаль, что это не мораль. Здоровья и долгих лет жизни фанатикам! Сами не знают, как держат в рамках потенциальные угрозы.

– Ничего они не знают, – Гриша вновь засмеялся. – В этом-то и суть, которую ты не можешь уловить. Зло бессмертно. Одну из сторон зла можно победить только таким же злом. Сдвинутые на поиске справедливости идиоты от морали еще дальше, чем я. Разница лишь в том, что меня хоть что-то сдерживает, хотя бы чувство самосохранения, а их не сдерживает ничего – врежь только в больной мозг красиво звучащую идею. Борьба против меня – это по определению борьба зла со злом.

Эту философию я и обдумывала по пути домой, и, мягко говоря, не представляла, что ей противопоставить. Жаль, что историю плохо знаю, но и моих скудных воспоминаний хватало, чтобы признавать: победители в истории никогда не были добряками. Я тихо выдала:

– Поняла, о чем ты. Зло бессмертно не потому, что бессмертен ты, а потому что оно останется – независимо от того, кто победит.

– Вот. Теперь верно, моя Любовь.

Я не стала поправлять обращение, настолько значимым мне казался остальной разговор:

– Тогда где добро? Оно ведь тоже есть!

– Есть, но неагрессивно и не способно всерьез осуждать, потому в любой войне проигрывает. Подушка безопасности для Мира – он не мог создать черное, не создав белое. И это белое не позволяет ему рухнуть, когда веселые ребята заигрываются. Эдакая беззубая, по-тибетски спокойная и для всех удобная белая подушка. Она даже зло не раздражает.

Я потерла виски – голова пухла от размышлений. Уж лучше бы мне быть образованной Татьяной, чтобы такие вещи сразу постичь. Хотя что-то подсказывало: эрудиция в этом осмыслении играет мало роли, ощутить надо, прочувствовать – вот той самой душой, в которой, как и во всем мире, есть черное и белое.

А я… я-то на самом деле не такой уж и хороший человек. Я смелая, могу быть наглой в своем любопытстве, покажу зубы, если ситуация требует агрессии, надаю по шапке всем обидчикам, если хватит сил, осуждаю Татьяну за характер и Василия за сделанный выбор. Во мне достаточно плохого, и именно оно сделало меня не слишком удобной и перенесло в самый центр событий. Было бы еще больше плохого – отыскалось бы и оружие для войны. Так и в какую сторону двигаться: к беззубому доброму спокойствию или наращиванию потенциала насилия, которым можно даже Григория прищучить?

Глава 20

Дилемма оказалась неразрешимой. В ней в принципе не предполагалось верного ответа. Что превращает уборщицу в мыслителя? Правильно, генеральная уборка и погружение в себя. Но и привычные действия подсказки не давали, поскольку подсказка мирозданием почему-то не была предусмотрена.

Итак, я узнала многое и представления не имела, что с этим знанием делать. Зло существует – оно и абстрактно, и вполне конкретно, когда воплощено в презентабельную физическую оболочку. Добро тоже существует, но толку от него в настоящей битве нет. «Кто без греха, пусть первым бросит камень» – Добро не бросает камень, и отнюдь не потому, что до сих пор было без греха. Просто Добро, единожды бросившее камень, начинает называться иначе. Вся эта война – бесконечная временная петля, которая может лишь закручиваться иначе, но никогда не разорвется.

Я не могла определиться, с какой из двух сторон к этой петле подступиться, потому откатилась мысленно назад – к сбору информации. Кто знает, какие детали мне помогут сделать выбор.