Древнееврейская музыка и пение [современная орфография]

Не менее употребительны были у евреев песни и в печальных обстоятельствах жизни. При смерти замечательных лиц лучшие певцы спешат выразить свою и народную скорбь. Так Иеремия оплакивал в какой-то не дошедшей до нас песни смерть царя Иосии. Говоря о смерти этого царя, автор 2 книги Хроник[227] замечает, что ее оплакивали, кроме Иеремии, все певцы и певицы в своих элегиях, которые записаны в сборниках элегий. Этим не сохранившимся до нас сборником вероятно пользовались плакальщицы, которых было в обычае приглашать для оплакивания умерших. Оплакивание состояло в воплях с причитаниями и пересчитываниями добрых свойств умершего с постоянным повторением междометия увы! в таком виде, увы господин, увы славный, увы милосердый и проч.[228]. Известно, что самое слово элегия вышло из греческих слов: αι λεγειν или: ε λεγειν произносить увы. Что касается употребления музыки при похоронах, то в ветхом завете нет никаких указаний на это. Если La-Borde[229] полагает, что погребение Авенира было совершено с музыкою, то он основывается исключительно на собственной фантазии. Только после плена вавилонского входят в употребление музыкальные инструменты при погребальных процессиях и положительное указание на это есть в Новом Завете, где упоминаются при погребении именно свирельщики[230]. По правилу талмуда самый бедный израильтянин, погребая жену должен был призвать не менее двух свирельщиков и не менее одной плакальщицы[231]. А что касается людей богатых, прибавляет Маймонид, количество свирельщиков и плакальщиц должно определяться их общественным положением[232]. Если в книге сына Сирахова[233] говорится, что «музыка в печали неуместна», то здесь, как объясняет Калмет, нужно разуметь музыку в широком смысле выражения, как веселое и беззаботное времяпровождение, которое всегда соединялось именно с плясовой музыкой. Обычай употребления плакальщиков и музыкантов при погребении евреи взяли из Египта, как это видно из употребления их еще при Моисее, и несмотря на его запрещение. Египетское оплакивание описывают так: «когда умирало какое либо значительное лицо, по улицам рассылались толпы плакальщиков и плакальщиц с распущенными волосами, усыпанными пылью и с воплями отчаяния при звуках свирели и тимпанов. Такое оплакивание продолжалось семь дней и оканчивалось пением молитв богам аида. Затем долго еще после погребения женщины с тимпанами приходили на могилы, украшая их пальмовыми ветвями и гирляндами»[234]. В настоящее время подобное оплакивание существует в Египте не только у мусульман, но даже и у христиан-коптов. В одном старинном католическом исследовании близкой связи обычаев погребальных оплакиваний еврейских и египетских, мы с изумлением встретили сообщение, что псалом, надписанный de profundis, употреблялся при погребальных процессиях Египта и быль пет именно при погребении Созостриса,— mélodée du psaume De profundis servait jadis aux services funébres de l' Egypte, et avait été chantêe aux funérelles de Sésostris!?![235].

Замечательный образец самого широкого употребления пения в домашней жизни в позднейшей еврейской истории представляют ферапевты, принадлежащие по своей жизни отчасти иудейству, отчасти Египту. «Во время стола, говорит Филон, один из представителей секты читал поучение, после которого начинал похвальную песнь Богу, составленную им самим, или кем-либо из старейшин. Во время пения царствовала глубокая тишина; к поющему все прислушивались и в конце строф песни мужчины и женщины выражали свое согласие громкими восклицаниями: аминь, аллилуиа и под. После ужина все разделились на два хора мужчин и женщин; то раздавались отдельные голоса, то пел весь хор; то стояли неподвижно, мерно двигались взад и вперед. Наконец, пришедши в экстаз, соединялись в один хорь и пели вместе, подражая израильтянам, воспевшим похвальную песнь Иегове, по переходе чрез Чермное море. В этом проходила вся ночь. Встретив новой песнью восходящее солнце, оставляли собрание и каждый возвращался в свою молельню»[236]. Судя по этому описанию, ферапевты внешнюю форму своих обрядов взяли из египетских храмов Озириса и Изиды, где ночными хорами и плясками выражалось нетерпеливое ожидание солнца — источника жизни.