Древнерусские княжества X–XIII вв.

Во второй половине XII — начале XIII в. Владимиро-Суздальская земля неуклонно продвигает свои границы на запад, тесня новгородцев. Уже в 80-х годах XII столетия районы по Волге ниже устья Тверцы были ростовскими[875]. В эти же годы начинает складываться «смесное» новгородско-владимирское владение Торжком и Волоком-Ламским[876]. Основание у устья Вазузы г. Зубцова, впервые упомянутого в летописи под 1216 г., вбило окончательный клин между новоторжскими и волоколамскими владениями Новгорода. Именно появление в источниках в конце XII — начале XIII в. Твери и Зубцова, принадлежащих владимирским князьям, и знаменует утрату Новгородом части своих верхневолжских земель. Думается, что этой уступкой новгородцы отстояли свое право «вольности в князьях» от притязаний Всеволода Большое Гнездо и его сына Юрия.

Общим итогом рассмотренных материалов является несколько иная периодизация ступеней формирования Новгородской земли, чем выдвинутая в свое время А.Н. Насоновым. Древним ядром области — княжения была территория племенного союза словен, кривичей (псковских) и части чуди (западной веси), где с достаточным основанием и надо локализовать раннегосударственное образование — Славию арабских источников второй половины IX–X в. Несколько позднее главной базой распространения суда и даней на Севере, согласно легендарным данным, стал Новгород. Его объединение с югом («Русской землей») положило начало Древнерусскому государству. Это привело к проникновению на Северо-Запад центральной княжеской администрации. Уже с середины X в. в Новгороде, судя по данным Константина Багрянородного, в качестве наместников киевского князя сидели его сыновья, в руках которых находился сбор дани (полюдья). Административная структура северо-западных земель совершенствовалась, организовывались новые погосты и становища, служившие опорными пунктами феодализации местного населения. Таким образом, к середине X в. земли словен, кривичей и чуди, на которые распространились княжеские дань и суд, постепенно сложились как территориальное и политическое ядро будущего Новгородского княжества, причем это ядро было несколько большим, чем представлялось до сих пор.

Отмеченные обстоятельства имеют определенное значение при очерчивании рубежей Новгородской земли. Эти границы в X в. не были линиями раздела с другими княжествами, поскольку новгородские границы еще не пришли в соприкосновение со встречным движением распространения дани и суда из соседних феодальных центров, а были границами, обусловленными степенью феодализации собственно Новгородского княжества.

До известной поры упомянутое движение было односторонним — из Новгорода. Оно не всегда осуществлялось мирным путем. Ярким примером служит покорение Владимиром и Добрыней Полоцка, сопровождавшееся уничтожением местной династии. Из Новгорода, по-видимому, государственная власть в течение середины — второй половины X в. распространилась также на районы верхней Волги, Белоозера и Ростова[877]. Пути ее проникновения определялись, наверное, старыми торговыми дорогами на Волгу: из бассейна Онежского озера на Белоозеро и Шексну, с Мсты на верх Мологи или на Тверцу. Археологические наблюдения как будто подтверждают эту мысль[878]. О том же говорит находка близ Суздаля в дружинном кургане ременной бляшки с тамгой Владимира Святославича, не только аналогичной, но и отлитой в одной форме с бляхой из приладожских курганов[879]. И пункты находок, и отсутствие подобных им изделий на юге позволяют датировать их временем новгородского княжения Владимира.

Складывание Древнерусского государства сопровождалось включением в его вассальную сферу обширных разноэтнических территорий на Севере и в Прибалтике (саамы, емь, корела, чудь заволочьская и прибалтийская, отдельные латышские и литовские племена). С развитием феодальной государственности на Руси структура управления этими землями уплотнялась и усложнялась, особенно со времени их включения в состав феодальных земель, на которые расчленилась древняя Русь.

Если говорить о Новгородской земле в этом аспекте, то ее рубежа стабилизируются в конце X — середине XI в. С одной стороны, этому способствовали распри с Киевом (Владимир — Ярополк, Ярослав — Владимир), с другой, — появление княжеских столов в соседних центрах, занятых сыновьями Владимира и Ярослава, а следовательно, и формирование территорий, к этим центрам тяготевших. По-видимому, в первую очередь это касалось юго-западной и южной границ Новгорода, т. е. его рубежей с Полоцким и Смоленским княжествами.