Древняя Русь. Быт и культура

Клады X — рубежа XI–XII вв. богаты монетами. В большинстве случаев это саманидские дирхемы, самые поздние из которых относятся к 60-м годам X в. Количество их в кладе иногда достигает нескольких тысяч. Появляются и византийские монеты X в., и западноевропейские монеты X — начала XI в. В одном кладе представлены русские монеты Владимира и Ярослава. Встречаются и серебряные слитки неустановившегося веса.

В кладах Смоленщины находят скандинавские украшения. Однако знакомство с ними не имело ощутимого влияния на древнерусских ювелиров. Во всяком случае, подражаний им в кладах нет, но в городских культурных слоях X–XI вв. гибридные украшения, подражающие скандинавским, известны (Седова М.В., 1981, с. 185). В целом русское ювелирное дело эпохи раннефеодальной монархии предстает вполне сложившимся и достаточно самостоятельным.

В следующую группу кладов Г.Ф. Корзухина включает клады, зарытые в XI — на рубеже XI–XII вв. Они четко выделяются по обильному нумизматическому материалу, для которого характерно наличие рубленых монет и резкое увеличение числа монет западноевропейской чеканки. Любопытна и их топография (рис. 6).

Рис. 6. Карта распространения кладов III группы (по Г.Ф. Корзухиной).

Условные обозначения: а — один клад; б — два клада.

1 — с. Озера (начало XIX в.); 2 — ст. Лодейное (1929); 3 — Старая Ладога (1920); 4 — с. Путилово (1927); 5 — мыза Боровская (1846); 6 — близ д. Буянцы и с. Белая Кирка (1852); 7 — приход Спанка (1913); 8 — д. Забельская (1914); 9 — д. Скадино (1928); 10 — д. Демшина (1891); 11 — с. Крыжово (1904); 12 — д. Васьково (1923); 13 — д. Шалахова (1892); 14 — Полоцк (1910); 15 — Витебская губ. (до 1907); 16 — д. Стражевич (1898, 1903); 17 — р. Луппа (1853); 18 — близ Белогостицкого монастыря (1836); 19 — с. Коростово (1891); 20 — с. Льговка (1946); 21 — д. Бужиски (1885); 22 — с. Бегень (1890); 23 — д. Козлин (1933); 24 — с. Киково (1916); 25 — д. Б. Хайча (1860-е годы); 26 — с. Глубоцкое (1883); 27 — Чернигов (1848); 28 — Киев (1787); 29 — Мироновский фольварк (1883); 30 — Киев (1899); 31 — Псковщина (1891); 32 — с. Пилява (1895); 33 — с. Великосельское (1903); 34 — местность Собачьи Горбы (1906); 35 — Переяслав (1912).

Половина кладов этого периода зарыта на землях Полоцкого княжества и на Новгородчине, там, где кладов до XI в. и более позднего времени нет. Объясняется это начавшейся борьбой за самостоятельность Новгорода. Действовали и другие причины: частые антихристианские восстания смердов и изнурительные усобицы князей. В Среднем Поднепровье к двум последним факторам присоединялась постоянная угроза набегов кочевников-половцев.

Вещевой состав кладов XI в. разнообразен и не дает такого единого комплекса вещей, как зерневой убор предшествующего времени. Часто входящие в них украшения разрублены на части, перелиты в слитки. Это объясняется острой нехваткой серебра в связи с прекращением ввоза монет с Востока на рубеже X–XI столетий. На куски рубили шейные гривны, браслеты, старинные украшения — лунницы и медальоны с зернью. На отдельных вещах и фрагментах разрубленных украшений встречается новый прием декора — орнамент, выбитый пуансоном (табл. 40, 1, 8, 9, 10). Он украшает кольцевые пряжки, шейные гривны, ромбощитковые височные кольца (табл. 41). Эти вещи составляют стилистически единый убор, характерный для северо-запада Руси. Типологически он связан с украшениями дофеодального периода. Его характеризуют тяжелые кованые и литые украшения, далекие от изысканных вещей с зернью.

В кладах Поднепровья этого периода тоже нет тонких ювелирных изделий. Их заменяют массивные золотые кованые браслеты, гривны, плетеные из тонкой проволоки, полые и витые из нескольких пар дротов. Гривны оказываются в это время самым распространенным украшением, не случайно упоминания о них попали и в исландские саги, и на страницы летописи. Популярны гривны и браслеты и у соседей и вечных врагов Руси — половцев, о чем говорят не только погребальные древности, но и монументальная половецкая скульптура — «каменные бабы» (Плетнева С.А., 1974).