Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Таким образом, Снорри предлагает две основные модели вокняжения норвежского правителя: завоевание власти в борьбе с соперниками (братьями) и заключение соглашения со знатью и бондами. Первую Снорри относит ко времени до правления Харальда Прекрасноволосого, т. е. до времени объединения Норвегии, вторую изображает доминирующей в период правления потомков Харальда[834]. Строгая хронологическая дистрибуция этих моделей, возможно, является конструкцией самого Снорри, для которого – как и для предшествующей исторической традиции – Харальд является знаковой фигурой, а его эпоха – переломной[835].

Важно для политической концепции Снорри и следствие договорного характера власти норвежских конунгов, которое он неоднократно подчеркивает. Наиболее яркий тому пример – речь упландского лагмана Торгнюра, в которой обосновывается право знати и бондов изгнать конунга, попирающего обычаи и нормы права предков[836]. Однако возможность изгнания конунга, нарушившего соглашение, заложена в самом договорном характере отношений между конунгом и населением страны – неисполнение обязательств одной стороной естественным образом влекло за собой отказ от своих обязательств другой стороны, и существование такой практики подтверждается рядом эпизодов в королевских сагах. Так, Олав Харальдссон, проводивший, несмотря на обещания, жесткую централизаторскую политику, вводивший христианство и жестоко каравший как знатных людей, так и бондов за неповиновение, вынужден был бежать из страны из-за ополчившихся на него бондов и погиб в сражении с ними, попытавшись два года спустя вернуть себе трон. Не менее показательна история Хакона Доброго, который принял христианство в Англии. Став конунгом Норвегии, Хакон отказывался принимать участие в ритуальных пирах и совершать жертвоприношения. Некоторое время это сходило ему с рук, но вскоре терпение бондов иссякло (уклонение Хакона от исполнения жреческих обязанностей было чревато неурожаями, природными катаклизмами и т. п.), и они, угрожая силой, принудили Хакона участвовать в пире и принести жертвы[837].

Таким образом, в Скандинавии эпохи викингов существует практика заключения соглашений между местной знатью и бондами с претендентами на верховную власть в стране. В условиях формирования национального государства, сопровождавшегося усилением централизации, сокращением прав и свобод как знати, так и бондов, введением податей и налогов, внедрением христианства, главным условием, обеспечивавшим претенденту широкую поддержку, было возвращение к «старым» обычаям и законам или их поддержание. Соглашение такого рода предполагало паритет: как знать и бонды должны были оказать военную помощь претенденту, так и он, приняв их помощь и став конунгом, обязан был выполнять свои обещания. Нарушение принятых на себя претендентом обязательств – если оно не подкреплялось достаточной силой (впрочем, даже обладая значительным войском, Олав Харальдссон не смог противостоять бондам Трендалёга) – с неизбежностью вело к убийству или изгнанию конунга.

Ряд с Рюриком, в котором одним из условий становится соблюдение «права», может быть, как представляется, сопоставлен с рассмотренными выше соглашениями. Вождь скандинавского отряда, приглашенный или претендующий на власть, мог прочно утвердиться в иноэтничной среде, только придя к согласию с местной знатью. Это было тем более возможно, что их объединяли совместные интересы – максимально прибыльное и эффективное использование Балтийско-Волжского пути, по которому осуществлялась крупномасштабная дальняя торговля, и эксплуатация местного населения для участия в ней[838]. «Княжение» предполагало в первую очередь регулирование доступа к международной торговле и перераспределение получаемых доходов, для чего требовался контроль над племенными объединениями и поддержание между ними мира, поскольку межплеменные столкновения ставили под угрозу безопасность пути и торговых операций.

Вместе с тем ограничение права/обязанности «судить и рядить» «по праву», «по ряду по праву» обеспечивало определенную лимитацию деятельности князя существующими в местном обществе правовыми нормами и положениями самого «ряда». Это чрезвычайно важное условие ставило князя в зависимость от местного общества и стимулировало быструю интеграцию скандинавов в восточнославянскую среду[839].

(Впервые опубликовано: Мельникова Е. А. Ряд в «Сказании о призвании варягов» и его европейские и скандинавские параллели // Сословия, институты и государственная власть в России: средние века и раннее новое время. Сб. ст. памяти академика Л. В. Черепнина. М., 2010. С. 249–256)

The Cultural Assimilation of the Varangians in Eastern Europe from the Point of View of Language and Literacy

Elena A. Melnikova