Древняя Русь и Скандинавия: Избранные труды

Время формирования Волховского участка пути обычно определяется древнейшими комплексами, выявленными в Старой Ладоге, которые до последнего времени датировались 760-ми[1541], а ныне – 730-ми гг. (эта датировка предложена А. Н. Кирпичниковым в докладе на конференции «Балтийско-Волжский путь», 2002 г.). Предполагается, что возникновение поселения на высоком мысу над р. Ладожкой маркирует начало движения по этому пути. Однако кажется значительно более вероятным, что появление торгово-ремесленного центра на торговом пути знаменует начало не его освоения, а интенсивного функционирования. Требовалась постоянная, хотя бы и сезонная (вначале), потребность купцов в подобной стоянке, с одной стороны, и заинтересованность местного населения в сбыте своей продукции и уверенность в ее реализации, с другой стороны. Разумеется, уловить действительно начальные этапы использования того или иного пути крайне сложно: в силу редкости плавании и немногочисленности путешественников они почти не оставляют археологически определимых следов. Можно ли, например, отнести к подобным следам единичные и крайне редкие находки скандинавских древностей VII в. в Поволховье?

Сходные ситуации показывают, что между началом освоения торгового пути и возникновением на нем крупных торгово-ремесленных центров проходит весьма длительное время. Так, по крайней мере, к концу VIII в., судя по потоку арабского серебра, Балтийский путь активно используется. Однако поселения, маркирующие освоение следующих участков Балтийско-Волжского пути, возникают только в середине IX в. («Рюриково» и Сарское городища). Еще позже появляются поселения в Ярославском Поволжье, время расцвета которых приходится на X в.

Примерно так же развивается и Днепровский путь. Первые известия о проникновении скандинавов в Византию относятся к самому началу IX в.[1542]; серединой – концом IX в. (860 и 882 гг.) «Повесть временных лет» датирует поход на Константинополь варягов Аскольда и Дира, незадолго до того обосновавшихся в Киеве, и перемещение в Киев будущего киевского великого князя Олега. Однако на протяжении всего IX в. в Среднем Поднепровье не обнаруживается скандинавских древностей и не найдены следы поселений, ориентированных на обслуживание Днепровского пути. Лишь на рубеже IX и X вв., т. е. примерно через 100 лет после начала плаваний по нему, возникает крупный торгово-ремесленный центр под Смоленском – Гнёздово. При всей специфике Северной и Южной Руси сходство ситуаций выглядит достаточно красноречивым. Поэтому и в случае с Балтийско-Волжским путем – и особенно с его начальным отрезком, Волховским, – представляется более чем вероятным длительное, в 100 лет или более, постепенное и поэтапное его освоение: первые проникновения по нему, попытки, удачные и неудачные, найти дальнейшие пути вглубь страны; знакомство с местными условиями и местным населением; обнаружение в регионе ценнейшего товара – пушнины – со стороны скандинавских торговцев; знакомство, с другой стороны, местного населения с изредка появляющимися торговцами и воинами; установление контактов и обмена между теми и другими; постепенная концентрации местной знати, а вслед за ней ремесленников в местах сначала временных, а затем и стационарных стоянок. С учетом сезонности плаваний все эти этапы должны были занять достаточно большой отрезок времени. Поэтому, думается, ближайший к Балтике Волховский отрезок пути, маркированный в первую очередь Ладожским и, наряду с ним, цепочкой других поселений, образовавшихся в IX–X вв. вдоль Волхова (Холопий городок, Гостинополье и др.[1543]), начал использоваться уже в VII в., но лишь в первой трети VIII в. движение по нему стало настолько интенсивным и регулярным, что потребовало хорошо оборудованной и постоянной гавани.

Возникновение Ладоги в первой половине VIII в. справедливо связывается с ростом балтийской торговли, и на начальных этапах своей истории Ладога обнаруживает непосредственные контакты с Южной Ютландией, а через нее и с Фризией[1544]. Однако длительное, около полустолетия, изолированное существование Ладоги – единственного протогородского центра на северо-востоке Восточной Европы вплоть до середины IX в., а также образование «куста» поселений по Волхову – говорит о том, что на протяжении всего этого времени Ладожский регион был конечным пунктом этой крупнейшей торговой магистрали, а использование Ладоги как центра, открывавшего путь далее на восток, еще не стало регулярным.