Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

В современном значении как ‘самый важный’ слово основной начало употребляться в публицистике славянофилов, и уже в середине XIX в. попало в «Толковый словарь» В. И. Даля, причем в обоих произношениях: в старом основный и в новом основной, новая форма отражает значения ‘основание чего-то образующий, к нему относящийся; начальный, главный; важнейший, господствующий’. В этом определении нет еще строго однозначного определения слова основной. Более того, связь его с термином ткачества еще осознается: основной — начальный, первый, тот самый, на который впоследствии накладываются нити ткани. Однако именно эти значения слова позволяют обнаружить ту точку соприкосновения главного с основным, которая и дала возможность замены. Основной — по-прежнему первый, т. е. главный, но не только. Головной и, наоборот, остающийся в основе, находящийся внизу, в фундаменте вещи, на который всё и опирается, на котором всё основано. Перенесение внимания сверху вниз связано с внутренней противоречивостью смысла самого слова основно́й — осно́вный. С одной стороны — это поверхность, «верх» (русское слово основа), с другой — основание (имеются попытки передать значения латинского термина basis словом основа). Двусмысленность понятия об основе определяется неопределенностью (исходных) значений слова. Неопределенность сохранялась вплоть до полного изменения словесного ударения. Ударение на окончании сделало слово по смыслу отвлеченным (от конкретности исходного значения), ввело его в круг абстрактных обозначений, возвело на уровень научного термина. Еще в первой половине XX в. различие в ударении разграничило смысл: осно́вный — термин в химии, в технике (осно́вные соли, осно́вные нити), а основно́й — главный, первостепенный. Колебания в ударении слова особенно усилились с конца XIX в., когда стали вырабатываться общие для всех носителей языка новые значения, долгое время бытовавшие лишь в публицистике. Коренной и главный заменились на основной, т. е. имеющий свои основания.

Оставляем в стороне вопрос о том, насколько важными в состоявшихся изменениях были события реальной жизни носителей языка.

В частности, каким образом на представлении об иерархии и относительной важности основного и главного сказалась обычная для русского Средневековья практика деления по чинам и санам (по породе, месту и должности), или какое влияние оказали на этот чисто семантический процесс кальки с латинского, ценные прежде всего для научной терминологии. Это вопрос другой, не менее важный, но уже напрямую связанный с проблемой становления русской ментальности. Но понятно, что для русского «реалиста» удвоение сущностей определено коренной идеей: основное — вещно, главное — идеально.

СЛОВЕСНЫЕ СТЕПЕНИ

Теперь следует неминуемо вопрос: какая же лучшая степень? На каждой степени является всё тот же дух человека, на каждой степени совершенство...

Владимир Одоевский

Существует расхожее мнение, будто язык — это набор разнородных знаков и форм, способствующих мышлению, но не имеющий собственного — системного — мыслительного содержания. Якобы слова, постоянно накапливаясь, сталкиваются в речи, мешая друг другу в формировании и выражении мысли. Это мнение ошибочно.

Язык — не только форма, лежащая на поверхности речевого общения. Это сложная знаковая структура, которая складывается постепенно и потому сохраняет формальные следы последовательных этапов своего сложения. То же относится и к смене классификационных принципов исчисления объектов; и здесь язык способен поведать многое.

Развитие этих принципов отражается во многих структурах и категориях языка. Воспользуемся примером древнейших пространственных противопоставлений — рассмотрим историю слов, образованных с помощью суффиксов -ок- и -ък-. Хотя такие слова и являются древними, образовались они не так уж и давно: являясь особенностью славянских языков, они отсутствуют в других родственных. Следовательно, это типично славянские образования.