Древняя Русь : наследие в слове. Мудрость слова

Тем временем хлынули на Русь дикие кочевники, решив поживиться. Князья по-прежнему сидят, размышляют... думают. «Мужи смыслени» (разумные) говорят: «Не воюй — у тебя мало войска». «Мужи несмыслении», наоборот: «Поиди, княже!» После долгих разговоров собрались все князья вместе: и Святополк, и Владимир, и юный Ростислав. Уже видны за рекой враги, а князья... «Созваша дружину свою на совет... и начата думати». Одни хотят идти по правой стороне реки, другие — по левой. Ничего не решив, каждый пошел, как пожелал.

А половцы — сначала разбили Святополка, затем взялись за Владимира, и бысть брань лютая, 26 мая в половодье тонет юный Ростислав в Стугне-реке на глазах брата. Половцы обступили Русь. Скорбь и беда.

Действия героев повествования — они думают. Думу думати — держать совет. Князья размышляют поодиночке, совместно и в присутствии советников. Очень важный и сложный процесс, если представлять себе, какими средствами языка могли воспользоваться для этого в XI в. Представим «умственным взором» тогдашнюю «думу».

Последовательность мысли Владимира: «Если я сяду на престоле отца своего, то придется мне воевать со Святополком, так как прежде этот престол принадлежал его отцу». Строгие причинно-следственные связи; но так лишь в переводе на современный язык. Аще и яко многозначны, а яко к тому же может быть и наречием, и определением. Это книжные по употреблению слова, их мог использовать грамотный книжник, в летописном изложении литературно отделывая «неприбранную» речь своего князя. Иногда такая речь попадает и в летописи, причем достаточно поздно. В 1472 г. и купец-путешественник так записал свои впечатления об Индии: «Тут есть Индийская страна и люди ходят всѣ наги а голова непокрыта а груди голы а власы в одну косу заплетены... а детей у них много а мужики и жонки всѣ нагы а всѣ черны яз куды хожу ино за мною людей много да дивуются бѣлому человѣку» (Хожд. Аф. Никит., с. 448, 450).

Из потока описания трудно выделить предложения и их типы, какими они, с нашей точки зрения, должны быть. Отсутствие знаков препинания несущественно: у Афанасия и слова-то не всегда разделены. Здесь ино — это наше то, хотя соотносится со словом иной, а а и и одинаково обозначали наш союз и, поскольку различий между соединительным и противительным не было. Просто — связь, союз.

Предложение создавалось в мысли «присоединительным усилием»: насколько хватит впечатлений и сил, столько и соединяй. Это присоединение, а не сочинение и уж тем более не подчинение одной мысли — другой. Сложносочиненные предложения стали определяться лишь тогда, когда оформились сложноподчиненные, а те формировались довольно долго, фактически на протяжении всего Средневековья.

Таково это странное смещение перспективы, когда остается неясным, что в высказывании важно, а что — нет. Здесь всё одинаково важно. Раз уж заговорил человек — значит, нужно, и мысль, облекаясь в словесную форму, созрела.

Однопланным, но четким было это мышление, его результаты выражены лаконично, но образно. Слова следуют друг за другом, не обгоняя, не выпячиваясь, не заслоняя всех прочих слов. Как и сегодня в разговорной речи.

Второе отличие в древнерусском выражении мысли станет ясным, если в потоке мысли мы поменяем высказывание: «Имам рать со Святополком взяти — сяду на столе отца своего» — отношения зеркально переменились. Теперь первое предложение является «условным», а второе главным: «Если сражусь со Святополком — сяду на престоле отца своего». Порядок следования в метонимической смежности определяет характер мысли. «Если» — тоже примысленное к старому тексту отношение, а «имам взяти» — модальное введение в тему, нечто вроде современного «имею сказать» — и разве это будущее время? Хочу — говорю. Метонимически организованная смежность выражений отражает логику суждения.