Древняя Русь (СИ)

  Исполинский вдвое больше слона огненно-рыжий конь проскакал неспешной, но этого еще более страшной рысью. От ударов его копыт тряслась земля, поднимался снег, сотрясались и обваливались остатки домов. На коне не было ни седла, не уздечки он напоминал живой пожар, а его ржание рев целой львиной стаи. Все монголы тряслись от страха, низко кланялись. Считалось, что на нем невидимо ездит сам бог войны всемогущий Сульдэ, любящий монголов и дарующий им победу. Громадный скакун подскочил к куче трупов, и начал жевать припорошенные снегом тела, сгрызая и кожу и кости.

  Испуганный ропот пробежал по ордынским рядам.

  -Бог войны голоден и не доволен нами!

  -Наоборот - шептали другие. Он доволен тем что перебили так много урусов.

  Два скорохода в белых кафтанах, кипенных замшевых сапогах и высоких молочных шаманских колпаках вели под узды ослепительной красоты белого жеребца с черными горящими глазами. Красочный конь изгибал шею, тряс белоснежной с вплетенными драгоценностями гривой. Алмазы, топазы, рубины, сапфиры, изумруды переливались на зимнем солнце. Бархатная попона была покрыта золотыми в виде лилий, сапфировыми в виде васильков, рубиновыми в виде роз, изумрудными в виде виноградин, алмазными в виде снежинок узорами. Черные копыта кованы золотом и обрамлены самоцветами. Этот сказочный конь напоминал новогоднюю игрушку, по преданию на таком скакуне невидимо ехала любимая девушка великого бога Сульдэ! Ранее на этом коне скакал сам Бату-хан.

  Вот и он сам на вороном подаренном убиенным рязанским князем коне. Жеребец также восхитителен, с белыми до колен ногами и с яркой украшенной крупным бриллиантом звездочкой на лбу. Джихангир был в серебристой, переливающейся в солнечных лучах кольчуге и в золотом шлеме Александра Македонского, с пышными перьями на верху. На коне был серебряная с золотыми бляхами сбруя, черпак расшитый золотом, все было захваченное трофейное. По случаю взятия Рязани Батый шествовал в стольный город так - как обычно в него въезжают уруские князья.

  За джихангиром на разукрашенных жеребцах ехали монгольские ханы. Среди них выделял толстый и сутулый Субудай-Багатур на саврасом коротконогом иноходце в самой простой ременной сбруе. Сбоку от них на бирюзово-розовом облаке парила страшная чародейка Керинкей-Задан. Ее высокий колпак выступала торчком, здоровенные клыки торчали из-за рта, представляя жуткое зрелище.

  Бату-хан проехал вдоль линии войск. Татары и монголы кричали "Уррагх!" Им вторили кипчаки "Яшасынь!"

  Джихангир повернул обратно. Сотня "непобедимых" отделилась и последовала за ним. Бату-хан со своей свитой переехал реку, где на льдинах чернели промоины и многочисленные человеческие трупы. Входные ворота были расчищены, так как пленных было очень мало, в основном работали нукеры.

  -Это твой недосмотр Субудай. В следующий раз пусть побольше захватывают пленных все равно они смертники.

  Одноглазый барс не стал спорить, лишь кивнул в знак согласия.

  Многие из деревянных домов так и не догорели, нукеры и любопытством счищали беловатый асбестовый порошок. Отдельные толстые бревна продолжали чадить. Пахло паленым мясом, из тлеющих пожарищ стекали грязные ручейки.

  -Нет ничего приятнее, видеть враждебный город в развалинах!

  Проорал Бату-хан, взобравшись на каменное возвышение, где обычно перед народом выступал князь. Почерневший от дыма "глас народа" рухнул в низ, перекладины сгорели. Колокол-вечник словно разбитый бокал лежал на закоптевшем снегу. То зрелище что открылось перед глазами монгольского владыки, было мрачным для любого нормального человека. На середине площади спешно складывались срубленные стволы деревьев, доски, колеса, сани и остатки бревен. На эту груду правильными рядами складывали мертвых воины Бату-хана. Почти все войско занималось этим. Тут были коренные монголы, и половцы-кипчаки, кара-китаи, арабы, персы, множество степных народностей которых в будущем нарекут татарами. На примерный "прикид" их пало больше ста тысяч! А кто будет считаться с потерями, с горем, постигшим их роды. Кто скажет, что будет с юртами, где целыми днями заплаканные глаза смотрят на запад, ожидая возращения сына, отца, брата, обещавшего вернуться с конями и верблюдами, нагруженными богатой добычей? А вместо этого придет страшная весть о гибели кормильца.

  Безмолвные, со страшными ранами, с застывшими лицами, искаженным страданием, лежали они на спине, многие друг на друге, уставив открытые глаза в чужое холодное небо.

  Шумливые спутники джихангира затихли при виде павших своих недавних товарищей, тут было немало и тысячников и даже темников.

  -Возрадуйтесь! - прохрипел противный голос клыкастой шаманки.

  -Они навсегда ушли в лучший неведомый небесный мир, где за облаками призрачными тенями собираются в неисчислимую орду Священного Воителя! Величайший из величайших доволен, у него будет щедрое пополнение.