Древняя Русь (СИ)

  Мертвые воины, казалось, встрепенулись, все они были в пристойных одеждах, некоторые из числа рыцарей наемников даже в роскошных в серебре с золотом латах, дорогих и тяжелых доспехах. Никто не осмелился снять с них ценные вещи: воин должен явиться к тени Чингиз-хан в благообразном виде. У многих воинов на груди с верху положили самых выдающихся багатуров, стояла медная или деревянная чаша, наполненная зерном или кусками мяса. Воины уходили в царство сказок и песен со своим кривым мечом, привязным к застывшей ладони, тугим луком, надетым на шею.

  В наступившей тишине послышись жалобные стоны, несколько по ошибке принятых за мертвых нукеров пришло в себя.

  -Нельзя разбирать священный костер! Просвистел змеиный голос Керинкей-Задан.

  Бату-хан процедил сквозь зубы.

  -Начинайте!

  Керинкей-Задан перевернулась в воздухе, проверещала традиционным заунывным напевом.

  Нет участи прекрасней на Земле

  Чем яростно с врагами орды биться

  И пасть во славу господа Сульдэ

  Таким уделом надобно гордиться!

  Там в облаках алмазные дворцы

  Сверкают лучезарным дивным светом!

  Туда батыр ты соколом взлети

  Пари орлом над сломленной планетой!

  Загремели барабаны, затрубили рожки. Сто шаманов в белых одеждах, с медвежьими шкурами на плечах, издавая пронзительный рев, приплясывая и ударяя в бубны, прошлись вокруг огромного костра. Многие монголы, потерявшие в этой битве братьев, последовали за шаманами, подняв в правой руке самодельный факел. Китайские мастера с девяти сторон подожгли паклю, намоченную горючей жидкостью. Черный дым заклубился над костром и быстро пробежал по сухим бревнам и доскам. Пламя постепенно разгоралось, что бы помочь огню Керинкей-Задан плавно выпустила несколько огненных пульсаров - сияющих всеми цветами радуги. Костер охватил разложенные тела и желто-фиолетовыми языками взлетел к небу. Жар заметно усилился, монголы попятились от костра, но никто не смел, удалиться, без приказа джихангира.

  Неподвижный Батый прощался со своими боевыми товарищами. Громадный монгольский тысячник, приподнялся в вихре пламени и, повернув голову, махнул джихангиру рукой с привязанной саблей, согнув стан, словно откланиваясь повелителю.

  Воины прикрывая лицо ладонями, жадно вглядывались в огненные языки и клубы сизого дыма. Им казалось, что пурпурные языки пламени обращаются в призрачных скачущих всадников на коротконогих монгольских конях, которые в снопах ярких искр парят и взметаются вверх, улетая в загробный мир, в священное царство заоблачного правителя Чингиз-хана.

  Испепеляющее дыхание костра стало нестерпимым. Горящий смерч закружил по площади, небо лизнули брызги от головней и обломков.

  Бату-хан закрываясь рукавом, крикнул.

  -Спасибо! Благодарю вас воины Сульдэ!

  Опаленный конь рванул с места, за ним потеряв порядок, помчались монгольские всадники. Подожженная поминальным костром Рязань загорелась вторично. Целые сутки были видны вспышки огней и доносился удушливый запах паленого мяса и жира. Воины тревожно шептались.

  -Если при каждом штурме уруского города будет гибнуть столько воинов, то наша армия истает как снег в пустыне. Помилуйте боги, мы можем сгинуть в этих снегах, а бессмертные ледяные мангусы выпьют всю кровь.

  Надменный сотник прервал разговор.

  -Пейте лучше арзу и не думайте о завтрашнем дне!

  А у самого на душе скребут голодные львы.

  Бату-хан был хмур и грустен, в этот печальный момент к нему шаркающей походкой подскочил Арапша.

  -У меня для вас радостная весть повелитель.

  Джихангир перстом указал Арапше на ковер.

  -Для меня может быть только одна радостная весть: Леопардов и Пантера убиты или пойманы.

  -Почти о великий повелитель. Нам удалось поймать рязанского воеводу, не того убитого княжеского, а поставленного от Белой Армии.

  Батый сразу оживился.

  -Что? А ну ведите его сюда.

  Нукеры копьями подтолкнули, бледного юношу. Перед глазами джихангира предстал Игорь Олежный, пареньку едва исполнилось четырнадцать, однако благодаря высокому росту и массивным плечам можно было дать шестнадцать. Он был почти голый, под посиневшей кожей бугрились мышцы, из широкого плеча капала кровь, босые ноги покраснели от мороза, но стоял юноша прямо и смотрел без страха на властелина полумира.

  -Попалась птаха в наши сети, шакал засевший на цепи. Как он сражался Арапша?

  Громадный монгол ответил низким басом.

  -Он сражался как раненый вепрь зарубив дюжину могучих нукеров, прежде чем нам удалось его скрутить.

  -Дзе-дзе! Он великий батыр. Подымите ему голову.

  Нукеры рывком подняли бледное лицо, сверкнули окровавленные русые волосы. Толмач торопливо переводил.

  -Ты знаешь урус. я могу приказать тебя казнить, и ты это заслужил. Вместо этого я предлагаю, тебя стань моим нукером. Дам коня и саблю, если будешь верно мне служить сделаю тысячником.

  Игорь Олежный поднял глаза, в них сверкнула ненависть.

  -Не нужна мне бандитская милость - я Родиной не торгую.

  И плюнул в уродливую харю Бату-хана. Плевок не долетел, ядовитая игла с которую он спрятал за щеку зависла в магической защите.

  Джихангир рассвирепел.

  -На крест его. Распните в низ головой, пусть умирает медленно и мучительно.