Древние Боги

– Мы это сделаем. – Прохрипел Норбер. – Сейчас под моей рукой всего сотня стрелков, но этого вполне хватит, чтобы враг погнался за нами забыв обо всём на свете, и вышел в центр поляны. Сделаем вид, что не знаем в чьих руках тропа, попадём в засаду, и панически побежим к лесу. Вот тут, боярин, ты и ударишь.

Росс немного помолчал, размышляя, и глядя в глаза лесовику, спросил:

– Если они догадаются? Если они не выйдут из-за скал?

– За своих друзей они захотят отомстить. Мои лучники бьют белку в глаз, а попасть в варвара и ещё того проще. Мы не дадим им отстать от нас, и будем подогревать их жажду мести. Они всегда будут видеть перед собой наши спины, и будут думать, что вот-вот настигнут. Кто же откажется от удовольствия перерезать горло ненавистному врагу, только что убившего друга?

– Ты можешь потерять многих людей. – Боярин положил руку на плечо лесовика, и тот, опустив голову, немного помолчав, жёстко произнёс:

– Смерть в бою всегда почётней. Это лучше, чем отсиживаться в лесу, и только щипками напоминать врагу о себе. Мы заберём с собой большую свиту из убитых варваров, и Бессмертный Тэнгри будет доволен.

– Хорошо. – Покивал головой боярин. – Выходим завтра на рассвете, и пусть дьяволу станет тошно от пролитой крови перман!

* * *

Парфтек и сам от себя не ожидал, что вызовется пойти с Норбером, и ещё с пятью десятками отчаянных головорезов, чтобы подставиться под удар варваров. Сейчас, идя вслед за одним из лучников, и подходя к опушке леса, он пытался осмыслить, понять, что же его толкнуло на этот шаг, но так ничего и не мог придумать. Может, ему показалось, что чем чаще он будет рисковать жизнью, тем быстрее кончится война, и он сможет вернуться к семье, заслужив прощение всех своих грехов?

Он так никому и не сказал, про тот подземный ход, ведущий в Вольфбур. Он рассудил, что будет благоразумнее сказать об этом после битвы, чтобы никто не смог обвинить его в трусости, и желании избежать вполне вероятной смерти. Впрочем, никто и не настаивал в его участии в этой вылазке. Гердай давал ему коня, доспехи, но он, в отличие от Дерка, всё же решил идти с Норбером. Теперь их многое связывало, и не только рота на мече, когда-то данная ему. Дружба, или даже братство, скреплённое кровью. Кто же мог подумать, что судья, приговоривший человека к пяти годам рудников, будет дружен именно с этим человеком, и идти с ним в одну битву, чтобы прикрыть его, и может быть, даже спасти ему жизнь?