Читаем Древние греки. От возвышения Афин в эпоху греко-персидских войн до македонского завоевания полностью

О том, как все это происходило, мы узнаем больше благодаря археологическим раскопкам. В последней половине XIII в. до н. э. в городах микенской цивилизации царило беспокойство. Коринфский перешеек был перегорожен стеной, местоположение которой свидетельствует о том, что она предназначалась для защиты Пелопоннеса от нападений с севера. Укрепления Микен и Тиринфа, а также афинского Акрополя были не единожды значительно усилены. Удар, которого ожидали греки, был нанесен около 1200 г. до н. э., когда в Фокиде, Беотии, Коринфии, Арголиде, Лаконии и Мессении многие поселения были разрушены, а другие покинуты жителями. Цитадель в Микенах сильно пострадала, крепость в Тиринфе была уничтожена, а дворец в Пилосе – сожжен. Возможно, Афины лежали в стороне от основного пути, по которому двигались захватчики, так как на Акрополе не прослеживаются следы сильных разрушений.

Жизнь в той или иной степени восстановилась, но это бедствие имело многочисленные далеко идущие последствия, связанные с отчаянным положением, в котором оказался рассматриваемый регион. В XIII в. до н. э. на юге Пелопоннеса, в Лаконии и Мессении, жило большое количество людей, но после 1200 г. до н. э. плотность населения в этих областях значительно уменьшилась. В сами Микены возвратились выжившие, попытавшиеся вернуться к прежнему образу жизни, но ее уровень заметно снизился, а в другие поселения люди так и не вернулись. Плотность населения в Ахее на севере Пелопоннеса и на островах, расположенных у западного побережья, после 1200 г. до н. э. значительно увеличилась, что может свидетельствовать о переселении туда людей, стремившихся сбежать из мест, оказавшихся в эпицентре бедствия. В Западной Аттике на протяжении некоторого времени существовало поселение, жители которого использовали микенскую керамику. Но безопаснее было в восточной части Аттики, защищенной невысокой горой Гимет, где продолжала жить процветающая микенская община. Не менее изобильной жизнь была на островах, особенно на Родосе и Косе, входивших в Додеканес, а также в Милете, расположенном на азиатском побережье. На находящемся чуть дальше Кипре, на протяжении долгого времени импортировавшем микенскую керамику и изделия из бронзы, теперь появились микенские переселенцы, пришедшие на остров несколькими волнами. Пока нам доподлинно неизвестно, что происходило на севере Греции, но микенские поселения, возможно, существовали в Фессалии.

Знакомые с древнегреческими легендами исследователи пришли к казавшемуся им вполне логичным выводу о том, что разрушение столь большого количества микенских центров было связано с появлением в этих местах дорийцев и других захватчиков. Однако продолжение жизни в старых микенских городах, откуда люди не уходили или куда потом вернулись, свидетельствует против этого предположения. Так, в Арголиде не было найдено ничего, что могло бы свидетельствовать о появлении там новых поселенцев на протяжении примерно 150 лет. Бедствия, произошедшие в Греции, можно объяснить, не связывая их с дорийцами, так как около 1200 г. до н. э. в Восточном Средиземноморье и его окрестностях было множество довольно агрессивно настроенных переселенцев. Лучше всего датированы проблемы, с которыми пришлось столкнуться египтянам: на пятом году правления Мернептаха, то есть примерно в 1225 г. до н. э. (правда, не все ученые пришли к единому мнению относительно датировки его царствования), на Египет напали ливийцы, которым помогали «народы моря», а около 1190 г. до н. э. Рамсес III был вынужден противостоять еще более масштабному продвижению этих кочевников по территории Палестины, причем как по морю, так и по суше. Держава хеттов в Анатолии приходила во все больший упадок и погибла в конце XIII в. до н. э. Подобные события происходили повсеместно. Бедствия, обрушившиеся на микенскую цивилизацию, относятся к тому же времени. При этом совершенно не важно, насколько продолжительным был этот период неурядиц (археологические данные не позволяют нам приводить точные датировки или определить, какие конкретные факты имели место одновременно). Если эти события действительно происходили по одной и той же модели, мы сможем предположить, что переселенцы, разграбившие Грецию, затем рассредоточились по другим регионам, возможно чтобы принять участие в нападении на Египет.

Перейти на страницу:

Все книги серии Всемирная история (Центрполиграф)

История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике
История работорговли. Странствия невольничьих кораблей в Антлантике

Джордж Фрэнсис Доу, историк и собиратель древностей, автор многих книг о прошлом Америки, уверен, что в морской летописи не было более черных страниц, чем те, которые рассказывают о странствиях невольничьих кораблей. Все морские суда с трюмами, набитыми чернокожими рабами, захваченными во время племенных войн или похищенными в мирное время, направлялись от побережья Гвинейского залива в Вест-Индию, в американские колонии, ставшие Соединенными Штатами, где несчастных продавали или обменивали на самые разные товары. В книге собраны воспоминания судовых врачей, капитанов и пассажиров, а также письменные отчеты для парламентских комиссий по расследованию работорговли, дано описание ее коммерческой структуры.

Джордж Фрэнсис Доу

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / История / Образование и наука
Мой дед Лев Троцкий и его семья
Мой дед Лев Троцкий и его семья

Юлия Сергеевна Аксельрод – внучка Л.Д. Троцкого. В четырнадцать лет за опасное родство Юля с бабушкой и дедушкой по материнской линии отправилась в Сибирь. С матерью, Генриеттой Рубинштейн, второй женой Сергея – младшего сына Троцких, девочка была знакома в основном по переписке.Сорок два года Юлия Сергеевна прожила в стране, которая называлась СССР, двадцать пять лет – в США. Сейчас она живет в Израиле, куда уехала вслед за единственным сыном.Имея в руках письма своего отца к своей матери и переписку семьи Троцких, она решила издать эти материалы как историю семьи. Получился не просто очередной труд троцкианы. Перед вами трагическая семейная сага, далекая от внутрипартийной борьбы и честолюбивых устремлений сначала руководителя государства, потом жертвы созданного им режима.

Юлия Сергеевна Аксельрод

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное

Похожие книги

Косьбы и судьбы
Косьбы и судьбы

Простые житейские положения достаточно парадоксальны, чтобы запустить философский выбор. Как учебный (!) пример предлагается расследовать философскую проблему, перед которой пасовали последние сто пятьдесят лет все интеллектуалы мира – обнаружить и решить загадку Льва Толстого. Читатель убеждается, что правильно расположенное сознание не только даёт единственно верный ответ, но и открывает сундуки самого злободневного смысла, возможности чего он и не подозревал. Читатель сам должен решить – убеждают ли его представленные факты и ход доказательства. Как отличить действительную закономерность от подтасовки даже верных фактов? Ключ прилагается.Автор хочет напомнить, что мудрость не имеет никакого отношения к формальному образованию, но стремится к просвещению. Даже опыт значим только количеством жизненных задач, которые берётся решать самостоятельно любой человек, а, значит, даже возраст уступит пытливости.Отдельно – поклонникам детектива: «Запутанная история?», – да! «Врёт, как свидетель?», – да! Если учитывать, что свидетель излагает события исключительно в меру своего понимания и дело сыщика увидеть за его словами объективные факты. Очные ставки? – неоднократно! Полагаете, что дело не закрыто? Тогда, документы, – на стол! Свидетелей – в зал суда! Досужие личные мнения не принимаются.

Ст. Кущёв

Культурология
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]
«Особый путь»: от идеологии к методу [Сборник]

Представление об «особом пути» может быть отнесено к одному из «вечных» и одновременно чисто «русских» сценариев национальной идентификации. В этом сборнике мы хотели бы развеять эту иллюзию, указав на относительно недавний генезис и интеллектуальную траекторию идиомы Sonderweg. Впервые публикуемые на русском языке тексты ведущих немецких и английских историков, изучавших историю довоенной Германии в перспективе нацистской катастрофы, открывают новые возможности продуктивного использования метафоры «особого пути» — в качестве основы для современной историографической методологии. Сравнительный метод помогает идентифицировать особость и общность каждого из сопоставляемых объектов и тем самым устраняет телеологизм макронарратива. Мы предлагаем читателям целый набор исторических кейсов и теоретических полемик — от идеи спасения в средневековой Руси до «особости» в современной политической культуре, от споров вокруг нацистской катастрофы до критики историографии «особого пути» в 1980‐е годы. Рефлексия над концепцией «особости» в Германии, России, Великобритании, США, Швейцарии и Румынии позволяет по-новому определить проблематику травматического рождения модерности.

Барбара Штольберг-Рилингер , Вера Сергеевна Дубина , Виктор Маркович Живов , Михаил Брониславович Велижев , Тимур Михайлович Атнашев

Культурология