Древний Аллан. Дитя из слоновой кости

Когда почти все члены совета ушли, вызвали посланников Идернеса, а вместе с ними, вернее чуть их опередив, в залу величавой походкой вошел Бэс, за которым я перед тем послал, поскольку он не присутствовал на совете.

– Хозяин, – шепнул мне он, – вон тот, самый рослый из посланников, – предводитель разбойников, которые напали на нас прошлой ночью. Погодите, я докажу.

Пероа вручил свиток старшему посланнику, просив передать его наместнику в ответ на грамоту, которую тот прислал. Посланник надменно принял свиток, сунул его под мантию, обнажив порванную и стянутую узлом серебряную цепочку, и спросил, не нужно ли передать наместнику что-нибудь на словах вдобавок к написанному в свитке. Прежде чем Пероа успел ответить, Бэс поднялся и сказал:

– О властитель, прошу и молю, воздай этому человеку по справедливости! Прошлой ночью он с подручными напал на меня и моего господина, намереваясь нас обобрать, но ничего не нашел и отпустил восвояси.

– Ты лжешь, недоросток! – вскричал пришелец с Востока.

– О, да неужели? – усмехнулся Бэс. – Ладно, сейчас поглядим, – вскинув длинную руку, он схватился за цепочку на шее у посланника и мигом сорвал ее. – Взгляни, о властитель! – сказал он. – Ты, верно, заметил прошлой ночью, когда этот человек вошел в залу, что на шее у него висела эта самая цепочка с серебряным ключом?

– Заметил, – проговорил Пероа.

– Тогда спроси его, о властитель, где сейчас ключ?

– Тебе-то что за дело, коротышка? – прервал его верзила. – Ключ – мой знак отличия, я старший дворецкий верховного наместника. Мне что, прикажешь всегда носить его тебе в угоду?

– Всегда не всегда, да только нет его у тебя, дворецкий, – возразил Бэс. – Смотри-ка, вот он, – Бэс достал из обшлага ключ, висевший на обрывке цепочки. – Послушай, о властитель, – продолжал он. – Когда я давеча сцепился с этим типом, ключ оказался у меня в левой руке, но тот тогда ничего не заметил, так ключ и попал ко мне вместе с обрывком цепочки. Сравни их и сам суди. К тому же с разбойника слетела маска, я разглядел его лицо и теперь вот признал.

Пероа сложил вместе обрывки цепочки и угадал в них редкое мастерство восточного золотаря. Затем он хлопнул в ладоши, и по сигналу из-за спины у него тотчас же возникли вооруженные охранники из придворной стражи.

– Все сходится, – молвил он. – Дворецкий Идернеса, оказывается, самый заурядный разбойник.

Верзила попробовал было возразить, но не смог, поскольку все говорило против него.

– Итак, о властитель, – спросил Бэс, – какое наказание ожидает разбойников, безжалостно нападающих на добрых путников на улицах Мемфиса, и какую кару просить мне для этого?

– Отрубить правую руку да высечь плетьми, – ответствовал Пероа.

Заслышав такое, дворецкий попытался улизнуть, но Бэс мигом накинулся на него, точно обезьяна на птицу, и вцепился мертвой хваткой.

– Держите разбойника! – велел Пероа слугам. – Да всыпьте ему полсотни розог. А руку ему я сохраню, потому что его ждет дорога.

Слуги повалили верзилу наземь и, когда принесли розги, принялись сечь его, пока на тридцатом ударе он не взмолился о пощаде, сознавшись, что именно он предводительствовал разбойниками, – Пероа тут же велел скрепить его слова письменно. Потом он спросил, зачем ему, посланцу наместника, понадобилось грабить на улицах Мемфиса, и, поскольку тот отказался отвечать, судебному исполнителю было велено пороть его дальше.

После очередных трех ударов верзила сказал:

– О властитель, это был не простой грабеж наживы ради. Я исполнил приказ, потому что вон у того сановника была при себе древняя Белая печать Великого царя, которую он показал кому-то из слуг наместника на берегу канала. Печать эта, о властитель, – священный знак, и она, как говорят, передается по наследству в роду Великого царя дважды в тысячу лет, а поскольку наместник не ведал, как она попала в руки благородного Шабаки, он приказал мне при случае ее заполучить.

– Вместе с жемчужинами, дворецкий?

– Да, о властитель, потому что цена их очень высока, и на них наместник смог бы купить себе сатрапию[28] побольше.

– Отпустите его, – велел Пероа. И верзила поднялся, потираясь и стеная от боли.

– Теперь, дворецкий, – продолжал Пероа, – возвращайся к своему повелителю с благодарным сердцем, ибо ты избежал того, что заслужил с лихвой. Передай, что ему нипочем не выкрасть печать, и, коли он мудр, пусть смирится, а нет, так участь его будет ужаснее твоей, да и всем его слугам скажи то же самое. Глупец, откуда мог ты или твой повелитель знать, что на уме у Великого царя или каково предназначение Печати Печатей здесь, в Египте? Поостерегись, не то все вы дружно угодите в пропасть, а Идернес падет на самое ее дно.

– Поостерегусь, о властитель, – проговорил пристыженный дворецкий, – и, что бы там ни было начертано на печати, я повинуюсь, как и многие другие.

– Ты благоразумен, – ответил Пероа. – Молю, чтобы и наместнику Идернесу достало благоразумия. А теперь убирайся и благодари бога, которому поклоняешься, что сохранил себе жизнь и запястье на правой руке.