Древний город Афины и его памятники

Вторая группа богов занимает места направо от центра. Почетное место, соответствующее Зевсу, здесь принадлежит виновнице торжества — Афине. В день праздника она изображена без обычного для нее вооружения, разговаривающей с Гефестом. Гефест, развитая мускулатура которого бросается в глаза, сидит в неудобной позе, вытянув вперед правую ногу и согнув левую так, что она лишь пальцами касается земли. Может быть, здесь содержится скрытый намек на его хромоту. Рядом с Гефестом Посейдон со спокойным достоинством беседует со своим (153/154) соседом — юным и прекрасным Аполлоном. Аполлон так заинтересован разговором, что, повернувшись лицом к Посейдону, даже не смотрит на приближающуюся процессию. Рядом с ним его сестра Артемида, на колено которой легко опирается Афродита, положив другую руку на плечо своего сына — мальчика Эрота, прильнувшего к матери. Возле Афродиты — богиня убеждения Пейто придерживает прекрасной рукой верхний

край спускающегося хитона. Мягкие очертания ее головы, повернутой в профиль, полны прелести. Ее внимание полностью сосредоточено на приближающихся афинянах.

Боги на восточном фризе Парфенона.

В центре — передача пеплоса жрецу Афины или архонту (154/155)

Обе группы богов повернуты спиной к пяти фигурам, занимающим центр восточной части фриза. Поза богов не случайна. Она показывает, что боги хотя и присутствуют на празднике, тем не менее остаются незримыми для людей. В центре стоят две аррефоры, ежегодно избиравшиеся в Афинах из девочек знатных семей в возрасте от 7 до 11 лет. Обе они несут на голове какие-то сидения, почему иногда их и называют «дифрофорами», т.е. носительницами почетных сидений.[50] У первой из них в руке курильница. Вторая аррефора передает «дифрос» (сидение) взрослой женщине в длинной, богато драпированной одежде, может быть супруге архонта-басилевса. Рядом с ней мужчина (архонт-басилевс либо жрец Афины) принимает из рук мальчика новый пеплос богини, и они вместе заботливо расправляют складки сложенной ткани.

Группа богов восточною фриза (Посейдон, Аполлон, Артемида)

Изготовление пеплоса начиналось за девять месяцев до Панафинейских празднеств. В день праздника его торжественно везли во главе процессии по городу на повозке, оформленной в виде корабля; пеплос развевался, одетый на мачту в виде буквы Т. По форме пеплос — большой (155/156) четырехугольник, вытканный из лучших сортов шерсти. На нем золотыми нитями и цветной шерстью был выткан один из подвигов Афины.[51] Женщины и девушки, отличившиеся в искусстве узорного тканья, отмечались в Народном собрании почетными постановлениями.

У подножия Ареопага корабельная повозка останавливалась, и афиняне торжественно несли пеплос на Акрополь для поднесения его Афине Полиаде. Поэтому присутствие двух аррефор на церемонии вручения пеплоса жрецу не случайно. Рельеф ионического фриза рассчитан на приближающегося к храму зрителя. Когда панафинейская процессия проходила от западного фасада вдоль северной стороны Парфенона, направляясь к целле Афины, фриз был отчетливо виден между колоннами перистиля. Белая мраморная облицовка храма отражала свет. Фриз выполнен в барельефе, потому что на него смотрят всегда снизу и лишь на близком расстоянии, а горельеф был бы слишком резок и груб. Очертания фигур и одежд в нижней части фриза сильнее и резче, чем в верхней, каждая фигура слегка наклонена к фону от переднего плана к заднему. Это создавало иллюзию глубины, особенно благодаря более слабым контурным линиям верхней половины фриза.

Мы не знаем, был ли Фидий создателем модели для этого фриза, но единство всей композиции указывает на то, что скульпторы, создававшие фриз, работали по единому плану и, вероятнее всего, по модели. По надписям Эпидавра известно, что выдающимся художникам и скульпторам заказывали не только отдельные скульптуры, но и модели композиций. Относительно роли Фидия в создании фриза не существует единодушного мнения. Некоторые ученые отрицают роль Фидия в создании ионийского фриза, другие, доказывая архитектурное и скульптурное единство Парфенона, приписывают Фидию составление общей сюжетной композиции фризов и фронтонов и допускают его личное участие в создании фриза.[52] (156/157)

Как бы то ни было, нас прежде всего поражает не только изумительное искусство создателей ионийского фриза, где на протяжении всей его длины (ок. 160 м) нет ни одного повторения, но самая смелость замысла — перенесение на стены храма изображения афинских граждан, событие, небывалое в истории храмовой архитектуры. Насколько это было близко самому Фидию, свидетельствует его дерзкая по тому времени попытка дать на щите Афины свой автопортрет и портрет Перикла в образах Дедала и Тесея.