Древний Рим. Имена удовольствий

Первое время Каррону легко удавалось отвлечься от мыслей о вздорной соседке. Словно злой рок навис над консулом, – сначала захромал любимый конь и решено было отправить его на заслуженный отдых. Потом раскрылось казнокрадство квестора, которому Гай Марий абсолютно доверял.

Этот обман особенно больно ранил щепетильную душу полководца. Квестор Авдий Рута был сурово наказан и с позором изгнан из легиона, несмотря на мольбы запоздалого раскаяния. Предателей Каррон не прощал.

Что же до Наталии… Она пренебрегла его советом, польстилась на дикого фракийца и не заслуживала более заботы. У нее необузданный нрав, она сродни Оливии, так пусть забавляются вместе. Голубоглазую северянку нужно забыть как можно скорее. И Гай Марий честно пытался это сделать. Честно, но безуспешно.

А ведь он выбрал себе новую рабыню внешне похожую на своенравную соседку. Те же длинные русые волосы, тонкие черты лица и глаза цвета ясного неба над Римом. Вот только девушка, привезенная с берегов далекой реки смотрела то испуганно, то с нескрываемой ненавистью. Она не будет улыбаться и шутить, как Наталия, не будет бросать в его сторону взоры, полные неприкрытого желания, не станет ловить каждое его слово, как это было во время их последней прогулки на вилле Котта.

Гай Марий потер лицо рукой, вспоминая разговорчивую нимфу с душой, словно ветер в приморских соснах – свежий и волнующий. Забыть такую женщину было непросто, и впервые в жизни он заранее предчувствовал поражение. Однако сейчас перед ним стояла худенькая молодая рабыня, смиренно ждала любого приказа.

– Ты девственница? Хотя, вряд ли…

– Уже нет… господин, – всхлипнула та.

Еще бы она осталась невинной после набега его солдат! Что только пришлось пережить этой белокожей красавице, известно лишь богам, хотя Гай Марий и сам не раз бывал свидетелем разгула победителей, особенно в самом начале карьеры, когда находился в гуще пьяных от крови молодцев. Что ж, значит, голубоглазая германка уже знала мужчин, и ему придется идти вслед за своими легионерами проторенной тропой, как подобает хорошему военачальнику.

– Подойди ближе. Сними одежду.

У светловолосой задрожали губы, она метнула на консула озлобленный взгляд, но принялась стаскивать через голову потрепанную серую тунику. А потом стояла перед ним, прикрывшись руками и опустив голову. Как может вызвать страсть такое жалкое, трясущееся от страха существо? Разве только звериную похоть, но Гай Марий по натуре не был зверем. И Наталия, конечно, в такой момент сама бы подошла к нему, сама уронила его на ложе и запрыгнула сверху.

Наталия первой повела бы войска на штурм и легко овладела всеми его бастионами. Ей бы он сдался без боя, но пусть это она так думает. Когда она окажется в его руках, Гай Марий уже не отпустит, запрет в своей спальне и поставит у порога Кромиха или кого пострашнее, чтобы девчонке не пришло в голову расспрашивать раба о прошлом и делать глупые записи.

Воистину нет ничего опаснее умных женщин, которые любят писать и читать. Они невероятно строптивы и пытаются управлять мужчинами. Неужели Наталия из таких?

Пусть так, пусть… Он сумеет найти на нее управу, он ее подчинит, заставит почувствовать себя маленькой и слабой в кольце его жарких объятий. Он сделает ей ребенка, как ей того хотелось и возможно… возможно даже позволит продолжать писать свои тексты.

Если это всего лишь ее безобидный каприз, если она будет послушна во всем остальном, почему бы не порадовать свою женщину. Свою… Выходит, Наталию нужно сделать своей! И он не потерпит с ней рядом никаких бывших гладиаторов.

– Ну, чего застыла? Пошла вон! Я тебя не хочу – убирайся! – крикнул он светлокосой рабыне.

Она выбежала из комнаты, прижимая к груди подобранную с пола одежду, а Гай Марий вслед за ней покинул прохладный кубикулюм и вышел на широкий двор усадьбы. Приближался вечер, солнце медленно опускалось к верхушкам старых олив на соседнем участке.

Морщась от боли, консул осторожно разминал раненое плечо, решив возобновить прерванные упражнения с мечом. Верный Кромих уже находился в боевой стойке, с тревогой оглядывая едва зажившую длинную царапину на руке господина. Но едва они приступили к тренировочному поединку, как за стеной раздалось громкое женское пение.

Консул с раздражением воткнул меч в землю возле фонтана и прислушался. О продолжении занятий не могло быть и речи. Песня смолкла, но ей на смену тут же пришла другая:

– Не хочу быть сильной,
Я – женщина, ты – Бог,
Но быть красивой -
Мой королевский долг.

Так он и знал – Наталия была царицей у неведомого северного народа. Отсюда благородные манеры и нежная белая кожа. А также мягкие руки, не знавшие тяжелого труда, и маленькие ступни ног, которые не привыкли к долгой ходьбе с тяжелой ношей.

Возможно, на ее родине произошла война или мятеж, отчего красавица была вынуждена скрываться в пределах Римской империи. Как же Гай сразу не догадался!