Древний Рим. Имена удовольствий

Я испуганно глядела вслед бывшему гладиатору, но бритоголовый тронул мое плечо и поцокал языком, старательно подмигивая. Пришлось с досадой отодвинуться от него, но у меня не было даже мыслей о побеге. Заведомо невозможно.

Никто больше мною не интересовался, все вокруг были заняты едой и развлечениями, кто-то разбирал сваленные в кучу, видимо, награбленные прежде – одежду и посуду, двое мужчин то ли в шутки, то ли всерьез упражнялись на мечах. У меня сердце от тоски сжималось при воспоминаниях о Карроне – завтра будет смертельный бой, что если он сам поведет людей в атаку и встретится с Дакосом в поединке?

Я смутно представляла, чем занимается консул на войне. Хорошо, если руководит всем с вершины холма, как Наполеон или Кутузов, а если у римлян все по другому… Плохо я знала такие исторические детали. К моему бритоголовому «охраннику» сзади подкралась подруга. Она обхватила мужчину за шею одной рукой, а в другой держала большую виноградную кисть.

Женщина смеялась и, дразня, поднимала ветку все выше, пока ее друг с показным рычанием пытался ловить открытым ртом крупные ягоды. А потом сбросила и без того открытое платье, уселась приятелю на колени, занявшись его поясом.

Я отвернулась, но мне все было прекрасно слышно. О, это получилось весьма шумное соитие! Женщина стонала и ахала, будто опытная актриса порнофильма, а ее партнер мычал, словно племенной бык. Я была смущена и растеряна, мое тело слишком сильно реагировало на все происходящее рядом помимо моего желания. Мне захотелось уйти…

Покосившись на парочку, полностью занятую друг другом, я тихонько поднялась с места. Кордация! Подарок от Цезаря за воинскую доблесть моему «генералу». Вилла, о которой столько рассказывал Гай… Она и впрямь могла стать моей. Но уже не станет. Кажется, мне не пережить эту ночь, ведь если Дакос и оставит мне жизнь, Гай не простит. Он гордый и принципиальный, он не примет меня после фракийца. Разве сумею все скрыть…

Я подошла ближе к высоким мраморным колоннам, подпиравшим своды плоской крыши. У самого крыльца росли миртовые кусты. Растрескавшиеся старые перила лестницы увил плющ, и дальше все вокруг было оплетено ползучими лианами. На некоторых из них висели крупные граммафончики цветов, кажется, белого и розового цвета – неясно видно в полумраке.

Цветы сомкнули на ночь свои лепестки и раскроются с первыми лучами солнца. Им не о чем тревожиться, им не ведом страх и стыд, чуждо вожделение. Немного воды и света – вот все, что нужно для счастья. В отличие от меня.

И я даже не успела испугаться, когда на мою талию вновь легла чья-то уверенная рука, а висок обожгло горячим дыханием.

– Пойдем. Все готово для нас.

Дакос сжал мою ладонь в своей и повел куда-то в темноту среди деревьев, прочь от шумного сборища.

– Разве мы ночуем не в доме? – рассеянно спросила я.

– Нет, там слишком много людей, я не хочу, чтобы нам помешали.

Какое-то время мы плутали среди развесистых кустов и стволов деревьев, я почти не разбирала тропинки, внезапно мне закралась мысль, что Дакос хочет вовсе вывести меня за пределы усадьбы, но я ошиблась. В глубине сада стояла небольшая беседка, вся закутанная плющом, а сквозь его мелкие листочки просвечивали огоньки двух глиняных светильников, что были заранее зажжены в этом укромном месте.

– Здесь хорошо и спокойно. Здесь я буду любить тебя, Наталия.

Меня охватило равнодушие и апатия. Я не смогу с ним бороться, он сделает все, что задумал, стоит ли плакать и умолять. Без сил я опустилась на подобие лежанки в углу – ворох веток или соломы, накрытый плотной тканью с золотыми нитями, наверно, украденной из дома. Горше всего, что это случится во владениях Гая, и я закрыла лицо руками, не умея сдержать слез.

Фракиец вынул из кожаного заплечного мешка бурдючок с вином, сделал несколько жадных глотков, а потом уставился на меня, вытирая губы.

– Выпей со мной и согреешь кровь, тебе станет хорошо и весело. Почему бы нам вместе не порадоваться в последний раз? Завтра мы все умрем, так давай же сегодня узнаем счастье!

Теперь я сквозь пальцы смотрела, как он, не спеша, словно совершая ритуальное торжество, кладет на низенький трехногий столик пару крупных гранатов и по одному вынимает из мешка персики и виноградные гроздья. Видно, тоже решил устроить пир, разбавив вино моими слезами.

А потом Дакос начал снимать свою одежду и, полностью обнаженный, подошел ко мне, опустился на колени перед моим ложем, протягивая полураскрытый гранат.

– Хочешь попробовать? Смотри, как он истекает соком – сладкий и терпкий одновременно. Совсем, как ты, Наталия. И его тоже не так-то просто раскрыть… Попробуй, я тебя прошу.

Мне пришлось отвернуться в сторону, но на губах остался гранатовый привкус.

– Я не голодна, мне ничего не нужно. Делай, что задумал и оставь меня.

Дакос рассмеялся тем самым тихим, грудным смехом, что был мне знаком и приятен, будоражил душу.