Древний Рим. Взлет и падение империи

Когда военная машина Рима пришла в движение и между Италией и Северной Африкой начали курсировать корабли, а пехота и кавалерия общим числом в 80 000 человек были приведены в боевую готовность, карфагеняне отправили по меньшей мере три посольства к римлянам в течение одного 149 г. до н. э. Послы каждый раз предпринимали отчаянные попытки избежать войны, заявляя о готовности Карфагена сдаться. Первому посольству римский консул пообещал мир и автономию Карфагена под общей юрисдикцией Рима. Но при одном условии: карфагеняне должны предоставить триста заложников, прежде всего сыновей самых знатных людей государства. Карфагеняне добросовестно выполнили это условие. Затем, когда это было сделано и цвет их элиты отбыл в Рим, римский консул в Африке, Луций Марций Цензорин, выдвинул следующее условие: сдача 200 000 комплектов оружия и 2000 катапульт. Послы вернулись в Карфаген в смятении, но делать было нечего: карфагеняне собрали требуемое оружие и отправили его в лагерь римлян. Однако лукавый Цензорин припас еще один сюрприз.

Последним условием для заключения мира было следующее: город Карфаген необходимо перенести с побережья на 16 километров внутрь материка. Довод, приведенный Цензорином, представляет собой образец редкостного лицемерия. По его словам, именно море с его доступом к торговым путям испортило Карфаген. Море породило в нем «алчные наклонности». Карфагену следовало взять пример с Рима. «Живя на материке, — заявил он, — среди сельских радостей и покоя, становишься куда уравновешеннее».[14] Онемев на миг, послы не могли удержаться от слез гнева и бессилия. Принять это условие означало навсегда уничтожить свой собственный город. Только теперь они осознали, что римляне и не думали исполнять обещания. Они просто добивались преимущества в войне, которую теперь — да и до того — было не остановить.

Двумя годами позже вероломство, проявленное римлянами в преддверии войны, многими выдвигалось в качестве причины неудач. Народ Рима уделял огромное внимание тому, насколько справедливы были войны, которые они вели, расширяя свою державу. Их рассуждения строились следующим образом: «Если народы причину войны считают законною, то тем большее значение получают победы и тем малозначительнее становятся поражения; последствия получаются обратные, когда причину войны признают бесчестной или незаконной».[15] В конце 148 г. до н. э. показалось, что эта логика подтверждается жизнью. Но, когда весной следующего года в Африку прибыл новый, деятельный полководец, ситуация изменилась.

Желая выйти из мучительного тупика, в который зашла война с Карфагеном, римский народ во главе с Сенатом обратился к молодому аристократу по имени Публий Корнелий Сципион Эмилиан. Его репутация была безупречной. Он принадлежал к патрицианскому роду Корнелиев Сципионов; его родной дед был консулом, погибшим в битве при Каннах; человеком, усыновившим его отца, был не кто иной, как Сципион Африканский, триумфатор Второй Пунической войны; отец же его был Луций Эмилий Паулл, победитель царя Македонии Персея (см. генеалогическое древо на с. 48). Сам Эмилиан хорошо проявил себя в начале войны с Карфагеном. Возглавляя четвертый легион, он был едва ли не единственным командиром, добившимся сколько-нибудь значительных успехов. Ныне, несмотря на то что ему было всего тридцать семь — на пять лет меньше, чем требовалось для занятия должности консула, — желание народа Рима видеть на этом посту именно его было столь подавляющим, что Сенату в конце концов пришлось сделать исключение из правил и дать ему возможность проявить себя. На должности консула его обязанности свелись к простой задаче: принять командование войсками в кампании против Карфагена и победоносно ее завершить.

С этой целью Эмилиан вернулся в Северную Африку, навел дисциплину в армии и принял новую стратегию ведения военных действий. Он запретил римлянам ввязываться в любые побочные столкновения. Все боевые единицы римской армии сконцентрировались на задаче взять город осадой с последующим штурмом. Летом 147 г. до н. э. он взял Карфаген в кольцо, не оставив ни единой лазейки для доставки провианта или подкрепления. Со стороны суши он распорядился возвести двойную стену земляных укреплений, на что ушло всего двадцать дней. Со стороны бухты были произведены не менее впечатляющие работы. Чтобы блокировать доступ в порт, был возведен барьер из камней и булыжников общим размером 15 000 кубических метров. На выраставшей из моря стене Эмилиан разместил военные орудия. Хотя некоторые отважные карфагеняне оказывали сопротивление и пытались атаковать неприятеля, к зиме город оказался в непроницаемом кольце осады. Эмилиан потратил несколько месяцев на подавление очагов сопротивления по стране, и вот, когда пришла весна 146 г. до н. э., его армия была готова взять город. В помощь им с Апеннин прибыли новобранцы. Одним из этих зеленых юнцов был двоюродный брат Эмилиана — семнадцатилетний Тиберий Семпроний Гракх.