Древний Восток. У начал истории письменности

Когда получил город это название? Достоверно лишь одно, что уже в последние века существования Шумера это было большое поселение. Со временем Вавилон стал столицей одного из крошечных государств, возникших после падения Ура, но только в эпоху Хаммурапи превратился он в «пуп» большого царства, в его центр. «Всемилостивейший владыка», «вечный царский плод», «приносящий благо царский плод», «приносящий благо пастырь», «гроза четырех стран света, упрочитель славы Вавилона», «накопитель изобилия и богатства», «могучий буйвол, поднимающий на рога своих врагов», «муж среди царей, воин, пред которым нельзя устоять» — это только некоторые из титулов, которыми осыпал себя Хаммурапи. «Слова мои изысканны, нет ничего равного моей мудрости, — записывали писцы его речения, — нет соперника у моих деяний». «Я, Хаммурапи, совершеннейший среди царей».

Еще при жизни Хаммурапи воздвигнул себе памятник, такой огромный, что медное подножие его было готово лишь в тринадцатый год его царствования, а сам памятник — лишь в двадцать втором году. Своим именем назвал он два вновь выкопанных главных оросительных канала: «Хаммурапи-изобилие» и «Хаммурапи, богатство народа».

Но и Хаммурапи склонял голову перед богами. Каждый день ходил молиться в Эсагил — храмовый комплекс в Вавилонской башне и в качестве одной из своих заслуг вырезал на монолите из черного базальта, донесшем до нас его законы: «Смиренным и покорным был он с великими богами».

Законы его тоже свидетельствуют о том, что самообожание не совсем вскружило ему голову. Была в нем мудрость правителя, и он старался обуздывать произвол власть имущих, жадность богачей, чтобы могли жить и те, кто платит налоги в царскую казну и поставляет солдат в царскую армию. Как он сам выразил это: «Закон и справедливость вложил я в уста Страны и улучшил плоть народа».

Хаммурапи составил первый в истории человечества свод законов, дошедший до нас на уже упоминавшемся базальтовом столбе. Эламиты позднее увезли этот столб в свою столицу, Сузу, и соскоблили с него 35 статей, но большая часть их все же дошла до нас в копиях.

Сборники законов меньших размеров составлялись и раньше, нам известны 38 статей одного сборника на шумерском языке и 60 статей другого сборника на аккадском. Но они давали лишь отрывочное представление о своем времени. 282 раздела свода законов Хаммурапи, в которых рассматриваются всевозможные случаи судебного разбирательства, рисуют нам полную картину тогдашней жизни.

Плохо приходилось клеветникам. Обвинил кто-то другого без оснований в убийстве? Лживо клялся в важном процессе? Наказанием за это была смерть. К смерти приговаривали и того, кто, продав свой товар, заявлял потом, что покупатель этот товар у него украл.

Пойманного грабителя убивали перед щелью, проделанной им в доме, который он хотел ограбить. Вора, застигнутого на месте преступления во время тушения пожара, тут же бросали в огонь.

Женщину, убившую своего мужа ради другого мужчины (или подговорившую других убить его), сажали на кол, мотовку или гулену бросали в воду. Смерть ожидала строителя, если построенный им дом обвалился и придавил хозяина. Если же погибал сын хозяина, то убивали сына строителя.

Око за око, зуб за зуб, перелом за перелом, таково было наказание, если речь шла о свободном человеке. Если врач плохо сделал операцию, ему отрезали руку.

Если кто-нибудь убил человека ненамеренно, во время ссоры, то мог выкупить себя, заплатив полманума — добрые четверть килограмма — серебра. Если кто-нибудь намеренно ударил по лицу свободного человека одного с ним звания, то должен был платить за это манум серебра. Если же кто-то надавал пощечин лицу высшего, чем он, звания, за это полагалось публичное наказание шестьюдесятью ударами кнута из бычьей шкуры.

Сын, ударивший отца, расплачивался за это потерей руки. Руку отрубали и цирюльнику, если он срезал с тела раба господское клеймо. Но если цирюльника принудил к этому свободный человек (чтобы беглый или украденный раб стал его собственностью и он мог бы поставить свое клеймо на месте старого), тогда этого человека вешали перед его собственным домом.

Смерть грозила и тем, кто помогал рабам бежать или укрывал их, а также и тем, кто крал ребенка у свободных родителей, чтобы превратить его в раба.

Казнь ждала и того, кто покупал или укрывал имущество, тайком вынесенное сыном или рабом хозяина.

А что делали с рабом, который крал? Его мог наказать по своему желанию хозяин, государство в это не вмешивалось. Если он причинил ущерб другому свободному человеку, перед законом отвечал только его хозяин.

Дома, конечно, он получал свое, если же с ним не было сладу, его продавали, как брыкливую или ленивую лошадь или корову, дающую мало молока: пусть с ним мучается другой.

Раб считался чем-то вроде домашнего животного. Так же, как и его дети: хозяин решал, кого из них оставить рабом в доме, кого продать.

Но часто бывало и так, что нужда заставляла свободных бедняков продавать своих детей. Как говорил народ: «Сильный человек живет руками своими, слабый — ценой своих детей».