Древний Восток. У начал истории письменности

Могила воина, погребенного вместе с лошадьми и боевой колесницей. Эпоха Шан.

Жертвы в большинстве своем были рабами, которых приносили в дар небесным силам и убивали при соблюдении торжественных церемоний. Кроме того, вместе с умершими царями — ванами — хоронили и многих их подданных, и мужчин, и женщин.

Ваны, стоявшие во главе всего государства, — тогда еще жили во дворцах, крытых соломой, и не купались ни в золоте, ни в серебре, в лучшем случае были у них в изобилии разукрашенная бронзовая посуда, блестящие шелковые ткани, украшения из жемчуга, раковин, полудрагоценных камней.

Цари считали, что ведут свое происхождение от ласточки: их легендарная праматерь понесла от яйца этой птицы цвета ночи. По словам старинной народной песни: «Небесный наказ был послан ласточке — спуститься на землю и создать страну Шан. Потомки ее жили на земле Инь и выросли большими».

Цари Шан правили, вероятно, примерно до 1050 г. до н. э. К тому времени уже и другие племена овладели секретами народа Инь и основательно вооружились бронзовыми топорами, кинжалами, секирами, копьями с бронзовыми наконечниками, боевыми повозками, запряженными двумя или четырьмя лошадьми. Племени чжоу удалось организовать сильный племенной союз и свергнуть традиционную власть Инь. Царь племени чжоу занял неприятельскую столицу Аньян и вырезал на найденных там бронзовых жертвенных сосудах: «Царь By свергнул с трона династию Инь, и теперь он, а не владыка Инь совершает жертвоприношения богам».

Период Чжоу длился целых 800 лет. Страна тем временем все росла, на востоке она уже доходила до моря, а на юге границы ее перешли за реку Янцзы, но цари династии Чжоу не стали от этого более могущественными.

Ритуальный сосуд, изображающий носорога. Эпоха Шан.

Жертвенный бронзовый сосуд. Поздняя эпоха Шан (около 1100 г. до н. э.). Треножные сосуды в Китае пользуются популярностью и сегодня.

В государстве меньших размеров легче было заставить знатных правителей провинций по временам появляться — нагруженными богатыми дарами — в столице «Поднебесной Империи» перед царем и там получать причитающиеся им за их дела награды или наказания. Правители никогда не знали, вернутся ли они живыми, но ехали ко двору, так как должны были ехать. Однако, по мере роста державы живущие вдали от столицы местные властители начали пренебрегать этой обязанностью, не показывались при дворе, особенно если были у них на счету дела, из-за которых следовало бояться царя.

Кстати, правители провинций также приказывали своим сановникам являться в их резиденцию с подношениями, это был испытанный метод устрашения, особенно, если не появившимся при дворе, неповинующимся действительно угрожало быстрое возмездие. Но если царское наказание запаздывало или вообще не осуществлялось, правители провинций (а число их все увеличивалось) становились все более независимыми.

Спустя несколько столетий после победы династии Чжоу предостережение из уст ванов во время аудиенции для верных им местных сановников: «Будь поддержкой своему государю против тех правителей, которые не являются ко двору», — звучало уже лишь как ритуал. Часто звучали и такие воззвания: «Я расширю твои земли, чтобы был ты опорой дома Чжоу».

Лежащие буйволы. Эпоха Чжоу, VIII–VII вв. до н. э.

Землю китайские монархи — ваны — давали не в вечную собственность: при каждом пожаловании земли речь шла лишь о том, кто и в скольких поселениях получит право накладывать подати и собирать рекрутов. На одного правителя приходилось около 500 селений, т. е. 50-100 тысяч человек. Но полученное так же легко могло быть и утрачено, потому что законным собственником земли всегда оставался ван. По словам старинной песни:

Под этим бескрайним небом
Нет земли, что не принадлежала бы вану,
И во всей державе, до границ на море
Нет никого, кроме царских слуг.

Но с ослаблением власти владык из дома Чжоу, а их уже тоже теснили степные кочевые племена, хун-ну и жуны, все больше провинций и подданных выскальзывало у них из рук. Правители, ставшие независимыми, часто нападали один на другого, то один из них, то другой старался подняться над соседями, ограбить, обложить данью другие народы. И тогда уже полетели по стране такие песни:

… все на земле рушится,
испытываем мы нечеловеческие муки,
едят нас поедом зловредные жуки,
нигде ни порядка, ни покоя, ни меры,
злодеи не наказаны,
добрые не вознаграждены.