Древность и Средневековье. Тексты родового общества

Кроме того, в прозе можно заметить влияние историографии латинского средневековья и легенд о святых. В Швеции единственным примером этого рода был лаконичный перечень шведских королей, от Улофа Шётконунга до Йона сына Сверкера, сохранившийся как приложение к старшему вестгётскому закону.

Более фантастическими по стилю и содержанию были героико-мифологические саги, или лживые, как принято их называть; они повествуют о далеких туманных временах, и действие их часто происходит в экзотической среде, с участием сверхъестественных сил. Большинство сохранившихся саг этого типа были написаны в Исландии примерно после 1280 года, но материал в них был гораздо более древний, частично совпадающий с Эддой и германским героическим эпосом. В устной форме этот жанр был наверняка известен во всей Скандинавии. В частности, мотивы лживых саг встречаются на камнях с изображениями и руническими надписями. Многие из сказаний, вместе с песнями Эдды, были также переведены на латинский язык около 1200 года датским историком Саксоном Грамматиком (умер около 1220 года). Существуют даже доказательства того, что и в Швеции эти фантастические саги относились к излюбленному жанру.

Фантастической была и упоминаемая выше «Сага об Ингваре Путешественнике», хотя она и основывалась на исторических событиях относительно позднего времени (XI век). На шведском материале основаны также отчасти «Сага о Хервёр», «Сага об Одде Стреле» и «Сага о Гаутреке» и, кроме того, различные сказания о так называемой битве в Бровалле, которая в древние мифические времена якобы произошла на поле Броваллы, в провинции Эстергётланд, между датским королем Харальдом Боезубом и шведским королем Сигурдом Кольцо. Действие этих прозаических текстов большей частью происходит в Швеции, и многие из героев – шведы. Но иногда встречаются среди них норвежцы, датчане или исландцы, которые по тем или иным причинам оказались в Швеции. А потому нельзя исключать возможность того, что истории эти сложились в западно-скандинавской среде, где имелись лишь спорадические контакты с самой Швецией. Очевидно, что в Норвегии и Исландии древнюю Швецию воспринимали как некую мифическую страну, где может произойти все, что угодно. Может, именно поэтому, – а вовсе не на основе подлинной шведской повествовательной традиции, – фантастические саги столь часто изображают свеев и ётов.

Один из примеров тому состоит в следующем. Романтики XIX века очень любили сказание о Яльмаре Великодушном и Ингеборг, которое передается и в «Саге о Хервёр», и в «Саге об Одде Стреле». Яльмар был известным воителем в дружине конунга свеев и влюбился в конунгову дочь Ингеборг. Чтобы получить свою возлюбленную в жены, он должен был вместе со своим братом по оружию Оддом Стрелой победить в битве на датском острове Самсё двенадцать свирепых берсерков, сыновей Арнгрима. В той битве пали все, кроме Одда Стрелы, который приносит последний привет от умирающего Яльмара Ингеборг: эти прощальные слова превращаются в поэтический монолог в стиле Эдды. Он напоминает очень старый жанр плача, который составлял ядро устной традиции о двух влюбленных. И когда Одд Стрела приходит с посланием к Ингеборг, у той разрывается сердце, и она умирает.

Хотя влюбленные в этом сказании и шведы, сама сага, скорее всего, родилась в западной части Скандинавии. Ее главный герой Одд Стрела – норвежец, лишь случайно оказавшийся в Швеции. А решающая битва происходит на датской земле – на острове в фарватере к северу от пролива Большой Бельт. Значит, географически текст ориентирован на Норвегию и Данию, а Швеция принадлежит к экзотической окраине. И лишь в XIX веке Яльмар и Ингеборг стали героями нашего, шведского, культурного наследия.

Более близка к шведской или, скорее ётской, основе «Сага о Гаутреке», записанная в Исландии в XIV веке. Действие ее происходит в древнем Вестергётланде, населенном язычниками. Среди их странных обычаев был и такой: люди бросались с так называемого «родового утеса», чтобы свести счеты с жизнью. Можно, конечно, заподозрить, что и в этом случае сказание окрашено норвежско-исландскими предрассудками в отношении Швеции как страны варварства и первобытной дикости. Однако уже в XVII веке шведские исследователи эпохи древности смогли уточнить, что события саги, и в частности, обычай бросаться с утеса, – относятся к народной традиции западных ётов. Таким образом, этот поздний и явно эпигонский прозаический текст приобрел значение первой исландской саги, напечатанной в Швеции (1664 г.). Сага о гутах и вестгётские хроники