Древо ангела

Даже притом что Грета не казалась ей подходящей партией для Дэвида, у нее не было сомнений, что он любит ее и что ему нужно жениться. А Ческе был нужен не только отец, но и какая-то нормальность в ее странном, искусственном мире. А на фоне того, что ЭлДжей только что видела, возможно, и какая-то психологическая помощь.

Чуть позже ЭлДжей услышала звук открывающейся двери. В библиотеку зашел Дэвид. Она встала, взволнованно глядя на него. Он грустно улыбнулся ей, слегка пожав плечами. Она подошла к сыну и обхватила его руками.

– Мне так жаль, мой милый мальчик.

– Ну, по крайней мере, я сказал. Это все, что я могу сделать.

– А где Грета?

– Пошла спать. Они с Ческой уезжают завтра с утра.

– Я бы хотела поговорить с Гретой о чем-то, что делала Ческа, пока вас не было.

– Даже если ребенок плохо себя вел, для нее это только полезно. Ей пора начать проявлять свои собственные желания, – возразил Дэвид. – Не надо ничего говорить Грете, мам. Она все равно тебе не поверит, и это только создаст лишнее напряжение.

– Это было не плохо, а скорее странно. Если честно, я думаю, что с ребенком не все в порядке.

– Как ты говорила, Ческе просто нужно время от времени позволять жить жизнью нормальной девочки. Все дети иногда делают странные вещи. Ради меня, оставь ее в покое, ладно? Я хочу, чтобы Грета приезжала сюда, в Марчмонт, а критика ее драгоценной дочери не будет этому способствовать.

– Ну, если ты настаиваешь, – вздохнула ЭлДжей.

– Спасибо, ма.

– Знаешь, в мире ведь есть и другие женщины.

– Наверное. Но не такие, как Грета. – Дэвид поцеловал ее в лоб. – Спокойной ночи, ма.

23

Перемены в Ческе были настолько медленными и незаметными, что по приближении к ее тринадцати годам Грета не могла бы сказать, когда именно это началось. Но за два с половиной года, прошедшие после смерти Оуэна, Грета увидела, что ее дочка постепенно превратилась из радостной маленькой девочки в мрачного, замкнутого подростка, улыбка которого появлялась только на камеру.

Ческа отдалилась от Греты, больше не отвечала на ее объятия и вообще не проявляла к ней особой привязанности. Иногда среди ночи Грета слышала, как она стонет и разговаривает сама с собой. Она вставала, тихонько подходила к двери в комнату дочки и открывала ее. Ческа слегка шевелилась, переворачивалась на другой бок и замолкала. Грета много раз спрашивала ее, все ли в порядке, нет ли чего-то такого, о чем она хотела бы поговорить с мамочкой, но Ческа всегда мотала головой и говорила «нет», с ней все в порядке, это ее другу нехорошо. Грета спрашивала, что же это за друг, но Ческа пожимала плечами и ничего не отвечала.

Грета вспомнила, что в детстве у нее тоже был воображаемый друг, который помогал ей проводить время в одиночестве, потому что она была единственным ребенком. Она решила, что надо просто подождать, пока Ческа не перерастет это. Ребенок был вполне здоров – она ела, она спала, – разве что в ее глазах больше не было блеска.

Казалось, больше никто не замечал этих перемен, и Грета была только рада, что вся мрачность и односложные ответы Чески полностью исчезали, когда она приезжала на съемки.

Ческа начала меняться и физически тоже, и при виде ее расцветающей женственности в голове Греты начинали звенеть тревожные звоночки. Она стала настаивать, чтобы Ческа носила тугие, плотные майки, которые делали ее грудь плоской. Любой прыщик, вскочивший у нее на носу или подбородке, заливался антисептиком и замазывался консилером. Шоколад и жирная пища были начисто исключены из рациона Чески.

Несмотря на заверения Леона, что нет причин, почему бы Ческа не перешла от детских ко взрослым звездным ролям, Грета понимала: чем дольше Ческа сможет играть невинных маленьких девочек, тем больше это будет нравиться публике. В честь тринадцатого дня рождения Чески Грета решила устроить у них в доме праздник. Она пригласила съемочную группу ее последнего фильма и, конечно, Дэвида, Леона и Чарльза Дэя, главного режиссера Чески. Она наняла кейтеринг, а снимать праздник должен был фотограф из журнала «Неделя кино». За несколько дней до праздника Грета отвела Ческу в «Хэрродс» и купила ей новое платье, которое повесила в гардероб рядом с заметно разросшейся коллекцией.

Утром дня рождения Грета разбудила Ческу, принеся ей завтрак в постель.

– С днем рождения, дорогая. Я принесла тебе апельсиновый сок и одну булочку, которые ты так любишь, – ради такого дня!

– Спасибо, мамочка, – сказала Ческа, садясь в постели.

– Ты хорошо себя чувствуешь? А то ты очень бледная.

– Я просто не очень хорошо спала.

– Ничего, это тебя подбодрит. – Грета подошла к двери и выглянула в коридор. Потом она вернулась к кровати, неся большую, красиво завернутую коробку, которую протянула дочке. – Вот, открывай.

Ческа сорвала бумагу и открыла коробку. В ней была большая кукла.

– Разве не красавица? А ты узнаешь лицо? И одежду? Я специально ее заказывала.

Ческа кивнула безо всякого энтузиазма.

– Это же ты в роли Мелиссы из твоего последнего фильма! Я дала художнику твое фото, чтобы он сделал ее похожей на тебя. Мне кажется, у него вышло просто чудесно, правда?