«Древоходец». Деревенский колдун. Книга первая

– А дальше дело было значит так: когда умер Васька Хохол, его жена Василиса решила зарезать поросёнка. Родни с Украины должно было приехать много, вот на поминки порося и определили.

Но держали они поросёнка на две семьи. Василиса работала в столовой при школе…

– Ни в школе, – поправила его Фёдоровна, – поваром она в детском садике.

– Хорошо, – согласился Дмитрий, – в детсаду. Таскала она, что детишки не доели, но за поросёнком приглядывала её соседка – Клавка. Он у неё в сарае жил. Они договорились – Василиса обеспечивает прокорм, а Клавка у себя держит и ухаживает. А как вырастят – мясо, сало пополам.

Зарезать и разделать поросёнка к поминкам, Василиса договорилась с дедом Тотошкиным и Аркадием Бобриком.

– Бобрик это что, от фамилии? Неужели из графов Бобринских? – поинтересовался Петрович.

– Да, ладно, какой там граф, – отмахнулся Дмитрий.

– Раньше, когда Аркадий ещё на шахте работал, шапка у него была из бобрика – вот и привязалось прозвище, – пояснила Фёдоровна.

– Ну так вот, – продолжил Дмитрий, – пошли эти орлы к Клавке резать порося. А та недовольна – боров вес ещё не набрал, не в кондиции. Понятно, горе у Василисы – не откажешь, но Клавка побольше заработать надеялась, и потому была не в настроении.

Те подошли и видят – боров не связанный. Они ей – помоги связать, подмани. А она – вам нужно вот и связывайте, а мне некогда. Сказала и ушла.

Аркадий и предложил Тотошкину – давай зайдём в сарай, в угол его зажмём. У меня так уже было, опыт есть. Я его с одного удара завалю. Так и поступили.

Аркадию свой свинокол всё же удалось куда-то поросёнку загнать, но дальше начался полный ад. Боров, истошно визжа, начал носиться аж по стенам сарайчика, раз за разом сбивая мужиков на пол, залитый свиным дерьмом.

Дверь в сарайчике открывалась вовнутрь, поэтому выбраться у них никак не получалось.

Наконец сначала вырвался поросёнок, затем вывалился Аркадий, потом вернулся и вытащил деда Тотошкина – тот сам идти не мог. Дед щуплый, субтильный, а по нему по полной оттоптались и боров, и ошалевший, и рвущийся на свободу Аркадий.

Вызвали скорую. Скорая приехала быстро, но деда Тотошкина брать отказались – он был весь в свинячьем дерьме и крови. Слой дерьма был такой густой, что по началу не могли разобраться, где у деда затылок, а где лицо.

Положили Тотошкина на деревянный настил, который притащили раньше для разделки поросёнка. Отмыли из шланга, сняли всю одежду, завернули в простыню и отправили в больницу. Рентген показал нескольких рёбер сломано и что-то ещё повреждено.

А поросёнка потом из карабина добивали.

– Всё это очень интересно и познавательно, но где же девочка? – поторопил Константин Сергеевич.

– Вы сами просили по порядку, Поверьте, все события имеют причинно-следственную связь, – ответил Дмитрий и продолжил:

– Вечером этого же дня девочка…– Он вопросительно просмотрел на Фёдоровну.

– Таня, – подсказала та.

– Девочка Таня, – поблагодарил он кивком головы Фёдоровну, – пошла на танцы…

Здесь надо заметить, что танцы в Каменске в весеннее и летнее время проходили в два этапа. Первый этап – это были сами танцы на невысоком деревянном помосте в маленьком парке за Дворцом Культуры, или, как эту деревянную площадку называли все местные – «на палубе». Это действо включало и почти обязательную драку на полянке рядом с танцевальной площадкой. Столкновения проходили по предварительной договорённости, или спонтанно, в силу неожиданно возникшей резкой личной неприязни. В это время, когда малолетние кавалеры были заняты разборками, или наблюдением за ними, девочки танцевали с друг с другом «медляки», или редкие счастливицы танцевали с парнями, которые уже вернулись из армии и в разборках малолеток в силу возраста и положения не участвовали.

Затем победители в потасовке и наблюдатели разгорячённой толпой втекали на «палубу».

В этот момент или диск жокей ставил, или, если это был «живой» оркестр местных музыкантов, то они бодро исполняли вечную и нестареющую «Шизгару», под которую победители отрывались и снимали стресс.

А побеждённые уходили к маленькому фонтанчику в углу парка, где смывали с себя кровь и позор.

Второй этап танцевального вечера заключался в гуляниях по центральной улице Каменска.

Когда замолкали последние аккорды на «палубе» молодёжь выходила на Советскую улицу, единственную, где имелось хорошее освещение, и разбившись на небольшие группы медленно фланировала взад – вперёд, беседуя, смеясь, вкушая мороженное и наслаждаясь запахами цветущих насаждений.

В этот момент, даже проигравшие в драке, и в силу этого не допущенные на танцплощадку, имели возможность подойти, познакомиться с понравившейся девочкой.

Вот после такого майского вечера Таня возвращалась домой.

Жила она в бывшей деревне Каменке, практически в середине.