«Древоходец». Деревенский колдун. Книга первая

– Поехали, там увидите.

Водитель тронулся, аккуратно объезжая ямы. Проезжая здесь ещё днём, он заметил, что ямы на этой деревенской улице своими крутыми краями и глубиной могут доставить серьёзные неприятности и Гелендвагену.

Не торопясь, лавируя по всей ширине дороги, они подъехали и остановились рядом с домом в два этажа, да ещё и с мансардой. Стены этого дома выглядели так, словно недавно пережили артиллеристский обстрел.

– Что это с ним? – удивлённо спросил Решетников. – Точно, как дом Павлова в Сталинграде!

Я-то думал Павлов – фамилия хозяина, а здесь вот что…

– Мужик один, купил здесь развалюху, снёс, а на её месте решил отстроиться. Да пожадничал, и вместо нормального кирпича использовал шлакоблоки. Дом поставил, видишь, аж почти три этажа, отштукатурил – всё как полагается…

– А что же потом стряслось?

– Шлакоблоки брал с металлургического завода. В смеси оставалось много кокса. Видимо, я сам точно не знаю, внутри блоков кокс самовозгорался, скапливался газ, а затем выстреливал кусками шлакоблока вместе с штукатуркой. Говорят, аж на шесть метров, прямо до забора долетали.

– И что же он теперь будет делать?

– Ты это у меня спрашиваешь? Даже не знаю, что он дальше будет делать… Ночами не сплю всё думаю, за него переживаю…

– Всё, не надо – осознал, – покаялся Решетников.

– Кажется, это нас встречают, – сказал колдун, увидев в свете фар женщину, стоящую рядом с дорогой.

– Можно я с вами пойду? – спросил Решетников.

– Смысл?

– Я просто хочу посмотреть, как вы лечите людей.

– По чуду соскучился? Чуда не будет. Девочка после моего прикосновения не отбросит в сторону костыли, и не пуститься цыганочку отплясывать.

Будет скучный осмотр, наверное, сделаю укольчики и всё. Так что нет смысла – ничего интересного не будет. Лучше скажи: вы меня подождёте, обратно домой подкинете?

– Конечно, конечно, подождём, – ответил Решетников.

Колдун, прихватив трость и саквояж, вышел из машины и неспешно отправился к ждущей его женщине.

Она с ним поздоровалась, и начала что-то быстро рассказывать.

– Не надо, – прервал он её, – я всё сейчас увижу сам.

Женщина замолчала и повела его через палисадник к небольшому, двухэтажному домику, сложенному из белого кирпича. Поднявшись за ней по ступенькам и пройдя небольшую терраску, он оказался в прихожей. Женщина сказала ему, что можно не разуваться, но он молча передал ей пальто и шляпу и стал натягивать на ботинки больничные синие бахилы. Оставил у стенки в прихожей трость и саквояж, попросил показать, где сможет помыть руки. Его провели на кухню. Попробовав воду из-под крана, спросил: – Тёплая есть? А то девочке будет неприятно, если холодными руками… Женщина заторопилась включить газовую колонку, но он, указав на чайник, объяснил: закончит мыть, надо просто полить тёплой водой на ладони из чайника. Вытерев насухо руки, он прошёл в большую центральную комнату, где собралась, наверное, вся семья: муж женщины, сын – подросток лет четырнадцати и ещё пожилая женщина, видимо бабушка. В центре комнаты, в кресле с приставленными к нему костылями, сидела девочка, скорее уже девушка в жёлтой пижаме. Колдун негромко поздоровался. Все присутствующие в разнобой отвечали на его приветствие, но если поздоровались в разнобой, то выражение на их лицах, было абсолютно одинаковое и показывало полное единение. Подобное выражение, сочетавшее некоторую опаску с ожиданием чуда, он уже давно привык видеть на лицах своих пациентов и их родственников.

Все они: и муж; и жена; и дети – были черноволосые. Единственно, в волосах бабушки, когда-то тоже чёрных, преобладала седина.

Константин Сергеевич задержал взгляд на пожилой женщине: у него промелькнул какой-то образ из детства, но в полноценное воспоминание он не сформировался. Городок небольшой и за столько прожитых в нём лет, мало ли где могли пересечься.

А так, обыкновенная сельская бабулька, с собранными в пучок на затылке волосами, в длинном цветастом фланелевом халате и, как завершение образа, на ногах короткие светлые валенки, подшитые чёрной кожей.

– В валенках – значит мёрзнут ноги. – Он автоматически, по въевшейся врачебной привычке, стал ставить диагноз. Возможно остеохондроз, или сосуды. Фигура расплылась – полновата. Быстрее всего и диабет.

Константин Сергеевич отмахнулся от ненужных мыслей: сегодня не она его пациентка, сейчас он пришёл к внучке. Он перевёл взгляд на девушку и обратился к ней по имени, чем, кажется, немало её удивил:

– Так, Татьяна, мне надо, чтобы ты легла на кровать, а я бы смог сидеть рядом на стуле.