Дрянь

Не спешит просвящать меня мужчина и в тот момент, когда мы заходим внутрь принадлежащего ему здания. И пока пересекаем полупустой зал, направляясь в его кабинет. Он больше не прикасается ко мне. Да и вообще в мою сторону не смотрит, также как и я, по большей части пребывая в своих мыслях, нежели в реальности.

Ничего особо не меняется и тогда, когда мы оказываемся вновь наедине, в его кабинете. Очередной молчаливый жест с его стороны приглашает меня расположиться в кресле для посетителей. Не спорю с ним и в этом. Наивно надеюсь, что если буду вести себя предельно адекватно, то вся эта ситуация, наконец, подойдёт к логическому завершению. Впрочем, черепаха до луны доберётся быстрее, нежели это настанет, если судить по тому, как спешит приступать к столь долгожданному мною разговору мужчина.

Блондин открывает бутылку арманьяка и наполняет для себя стакан. Какое-то время самым тупейшим образом просто смотрит на него, будто бы игра света в гранях стекла — это самое важное, что сейчас может быть в его жизни.

Уж точно не я.

Вот тут я не выдерживаю.

— Ты перекупил мой долг у Чейза?

Сознание всё ещё пребывает на грани истерики, а меня всю так и вовсе начинает трясти, так что приходится прилагать немало усилий, чтобы собственный голос звучал мягче, спокойнее, размереннее.

Новый скандал ни к чему.

— Нет, — коротко бросает Райт, усаживаясь в кресле напротив. — Деньги, поступившие на твой счёт изначально принадлежат мне, — дополняет, не спеша делиться подробностями.

И, судя по тому, как мужчина вновь сосредотачивается на стакане с алкоголем в своих руках, объясняться дальше он и не намерен. Несмотря на своё обещание.

Что ж… выводы не так уж и сложны!

— Ты знал, — вроде бы и утверждение, но в то же время вопрос с моей стороны.

Какая-то отчаянно глупая часть меня безудержно желает, чтобы ответ был любым, но только не положительным. И напрочь отрицает самое очевидное. То, что Закери уже озвучивал. Ведь он же в курсе даже о том, что я ем на завтрак… Как тогда мог не знать?! Последняя мысль настолько веет презабавной обречённостью и безысходностью, что я невольно усмехаюсь самой себе.

Но тогда… Почему?! Почему он не сделал этого раньше? Почему просто не сказал мне о том, что согласен дать деньги? Почему он вообще в курсе всей моей жизни? И ещё тысячи “почему” в моей голове…

Спустя целую минуту к ним прибавляется тот факт, что денежные средства поступили в течении минуты после разговора с Чейзом. Если бы я не была такой идиоткой, думающей только о том, в какой безвыходной ситуации оказалась, ещё тогда бы поразмыслила об этом. Ведь, судя по интервалу между разговором с Айзеком и пополнением моего счёта, на тот момент Закери ничего не мог знать об этом в любом случае.

Не в “отложенных же платежах”, который одной кнопкой активировать можно, у них был этот треклятый перевод?!

А ещё…

“- Что, если девчонке просто нужны твои деньги?

— Значит, я ошибся в ней.”

Теперь эти слова обретают для меня ещё один смысл.

А всё потому, что…

— Ты знал. Ты всё знал с самого начала. И хотел, чтобы я сама тебе об этом сказала, — заключаю уже вслух.

На этот раз тишина между нами длится не столь уж и долго. Мужчина плавно переводит взгляд от стекла ко мне. Настолько тяжелый и пронзительный, что у меня буквально всю душу выворачивает в одно мгновение. Слишком много всего я там вижу. Того самого, что не желала видеть никогда.

Осуждение.

Обвинение.

Подтверждение моим самым худшим предположениям.

Сожаление.

Разочарование.

Последнее — особо противно и мерзко. Оно наполняет мои вены ядовитой виной, отравляет рассудок, заставляет сердце стучать медленнее, и… убивает мою душу. По кусочкам. Мучительно медленно. Невообразимо болезненно. Так, что я навсегда запомню каково это — быть мёртвой, даже если дышишь. И буду безмерно счастлива умереть по-настоящему.

— Но ты не сказала, — вкрадчиво произносит Закери, так и продолжая неотрывно смотреть в мои глаза. — А ещё решила банально сбежать. Почему Софи?

Снова пресловутое “почему”…

Да если бы я знала!

Самой для себя определить не могу.

— Потому что я эгоистка? — вношу предположение, вновь и вновь вспоминая слова Маркуса. — Потому что мне срочно нужны были деньги. Немалые, — сердце сжимается, будто в капкане. — Не важно каким способом. А Айзек Чейз был самым лёгким способом их получения? Потому что я…

Не хотела видеть это презрение в твоих глазах!

— Потому что я Дрянь, — заканчиваю уже жалким полушёпотом.

Кабинет хозяина закрытого клуба вновь утопает в отягощающем молчании. Только моё сердце колотится в груди, будто сумасшедшее. Кажется, ещё чуть-чуть и проломит грудную клетку — с такой силой бьётся. Но нет. Конечно же, это всего лишь мои очередные надуманные иллюзии, которые разрушает тихое, но властное:

— Пей, Софи, — стакан с алкоголем отправлен через столешницу ближе ко мне.