Дрянь такая!

Пригнувшись, мой командир бесшумно скользил среди деревьев. Я покорно двигалась следом. Под ногами зачавкала грязь, ноги тотчас промокли. Я вспомнила про резиновые сапоги в багажнике, но подумала, что в них бегать гораздо труднее. А я уже не сомневалась, что побегать нам придется. Через пару минут мы поднялись на небольшой, поросший мхом и травой увал и сразу увидели машину. «Нива» стояла внизу на небольшой поляне, и фары освещали лежавшего на траве человека. Это была женщина. Темные волосы разметались по земле, она валялась, как тряпичная кукла, раскинув руки, и не шевелилась. Над ней склонилась Людмила, а от машины шел человек с куском брезента в руках.

— Тихо! — приказал мне Суворов, и мы присели за разлапистой молодой елочкой.

Мужчина подошел к Людмиле и что-то негромко сказал. Я судорожно перевела дыхание. Это был тот самый парень, охранник, бывший сосед Людмилы, как она его отрекомендовала. Теперь я поняла, что это за человек. Заплечных дел мастер, которому, действительно нельзя доверять чужую жизнь.

— Я пошел! — Одними губами прошептал Суворов и ринулся вниз еще до того, как я успела возразить.

Открыв рот от изумления, я наблюдала, как он мчится по склону. Но голову я потеряла не от страха, а оттого, что увидела вдруг в его руке пистолет! Откуда он у него взялся?

— Стоять! Ни с места! — Рявкнул он, влетая на поляну.

Людмила взвизгнула и метнулась в сторону. Затрещали кусты. Людмила прошла их тараном, как матерый сохатый. А парень отбросил брезент и рванулся в сторону Суворова. Я зажала ладонями рот, ведь Суворов приказал мне не орать даже в самом паскудном случае.

И все-таки я не могла сидеть в укрытии, и спокойно наблюдать, как Суворова убивают. В руках у парня блеснул нож, а я не думала, что у Саши настоящий пистолет, скорее всего, газовый или спортивный. Я подхватила с земли сучок, и только поднялась на ноги, как поняла, что моя помощь Суворову не требуется. Видно, нож был не тем оружием, которое могло напугать и остановить бывшего пограничника. Через секунду его противник валялся на земле и верещал, как заяц. Суворов заломил ему руки за спину и защелкнул на них наручники. Теперь я вовсе ничего не понимала. Пистолет? Наручники? Куда я попала? Откуда у дворника сей милицейский набор?

— Аня! — крикнул мне снизу Суворов. — Спускайся вниз!

Я послушно направилась к нему. Красавчик Гена смерил меня мрачным взглядом. Он стоял на коленях, обняв, словно любимую девушку, корявую валежину. Я не ошиблась, на его запястьях блестели наручники.

— Постой здесь, — приказал Суворов и кивнул на обломок сучка, который я не выпускала из рук. — Если попытается освободиться, сразу бей по голове. А я попробую отыскать эту суку! — И он кивнул на темную чащу, в которой скрылась Людмила.

— А это… Она… — Я старалась не смотреть в ту сторону, где лежала Марина. — Что с ней?

— Ей уже не поможешь! Накрой ее брезентом и посмотри, где ребенок? — Он пнул в бок мало походившего на прежнего красавчика Геннадия. На щеке у того кровоточила изрядная ссадина, а под глазом отсвечивал изрядный синяк.

— Где ребенок? — рявкнул Суворов. — Если убили, пристрелю на месте!

Негодяй втянул голову в плечи и, заикаясь, пролепетал:

— В-в м-машине! Людка его эфиром усыпила!

— О, дьявол! — выругался Суворов и бросился к «Ниве» первым.

Абсолютно голый младенец лежал на переднем сидении. Это был мальчик месяцев пяти-шести отроду. Он оказался светленьким, а на подбородке у него виднелась ямочка, точь-в-точь, как у Сережи. Суворов подал малыша мне, затем стянул с себя свитер и умело закутал его с головой, оставив открытым личико. Я про себя удивилась подобной сноровке. Суворов вернул мне мальчика и сказал:

— Надеюсь, мы не опоздали! Послушай, сердце стучит?

— Мы не хотели его убивать, только чтобы не орал! — подал голос Геннадий.

— Ничего, это вам тоже зачтется, — пробурчал Суворов и посмотрел на меня. — Держись, девочка! Я скоро! — и нырнул в лес.

Я осторожно отогнула край свитера и приложила ухо к крошечной груди. Кожа у мальчика была теплой, и я услышала слабый, но ритмичный звук бьющегося сердца. Я прижала к себе ребенка и вдруг поняла, что страх прошел. Я присела на сухой обломок дерева рядом с машиной и принялась рассматривать лицо мальчика. И чем больше я его разглядывала, тем больше находила в нем Сережиных черточек. Те же брови, нос, светлые, слегка вьющиеся волосы. И эта ямочка на подбородке… Она была самым весомым доказательством того, что у меня на руках лежал сын Сережи.

Я вздохнула. Скажи мне кто-нибудь еще два дня назад, что такое возможно, я бы, наверно, сошла с ума. А сейчас восприняла все абсолютно спокойно, если можно чувствовать себя абсолютно спокойной рядом с трупом своей соперницы и прикованным к дереву ее убийцей.