Дрянь такая!

— Аня, — сказал он, — мальчика надо забрать утром из больницы. Ты уже придумала, как с ним поступить? А то милиционеры обещают отвезти его в город и пристроить на время в детскую больницу…

— Я его возьму домой, — сказала я быстро. — Я не имею права бросить его на чужих людей.

— Честно сказать, я то же самое сказал Хрусталеву. Майор крайне обрадовался. Хоть одна забота с плеч долой!

— Надо бы поспать немного, — сказала я. — Хотя бы часа три-четыре, иначе мы не доедем до города.

— Хорошо, но где? На вокзале? В зале ожидания? Вряд ли здесь среди ночи найдешь, где переночевать.

— Переночуем в машине. Сидения раскладываются, у нас есть два спальника. Но я бы немного перекусила перед сном. Как ты, не возражаешь?

— Ребята голодные, не подкинешь ли им с барского плеча? — он кивнул на две машины с милицейскими номерами. В них дремали водители, а Хрусталев со своей группой проводили обыск в Марининой хибаре.

Мне, конечно, не понравилась фраза «с барского плеча», впрочем, мне не понравился и его тон, и даже выражение лица. Конечно, это можно было бы отнести на счет усталости, но я подозревала, что корни его недовольства кроются гораздо глубже, чем я предполагала.

— Оставь немного на завтрак, остальное отдай ребятам. Мне что-то расхотелось есть, — сказала я.

— Я тебя обидел? — удивился Суворов. — Но они не ели с утра, и уже падают с ног от усталости.

— Не сердись, я сама уже думала, как их накормить. Отдай им наши запасы и отгони машину, — сказала я, подумав, с какой стати мне обижаться, что о незнакомых парнях он заботится больше, чем обо мне. Никто его и не просил заботиться обо мне. Я его уговорила съездить со мной в Озерки, он съездил, и сделал даже больше, чем я от него ожидала. Но в няньки ко мне он не нанимался…

— Ты все-таки решила спать в машине? — спросил Суворов, садясь за руль.

— А что здесь такого? — удивилась я. — Откинем сидения, один спальник постелю, вторым накроемся. Не хуже, чем в гостинице!

— И все-таки я поищу себе другое место, — Суворов вывернул руль, выезжая с площади перед вокзалом, голос его звучал раздраженно.

— Что происходит? — спросила я. — Я в чем-то провинилась? Прости, конечно! Но откуда мне было знать, что все так обернется? Я понимаю, ты рисковал, перенервничал, назови, какая сумма тебя устроит…

Последнюю фразу я, конечно, ляпнула в отместку за его недовольный тон. Но я не представляла, какая последует реакция.

Джип резко повело влево, я схватилась за поручень.

— Что?! — выкрикнул Суворов.

Джип дернулся, и перевалился, кажется, через бордюрный камень. Снова дернулся и затих.

— Повтори, что ты сказала? — произнес Суворов сквозь зубы.

Он смотрел прямо перед собой, но желваки ходили на скулах, и я поняла, что он не на шутку взбешен.

Я молчала… Что я могла сказать в свое оправдание?

— Ты, добрая барыня, наняла себе холопа? Так это следует понимать? Холопа, который разгребает грязь за тебя? И я должен к тебе обращаться на «вы», госпожа, ваше сиятельство, или как еще там? Может, ваше величество?

— Саша, я дура! Прости меня! — я потянулась к нему. — Просто мне очень плохо, а ты не смотришь на меня! Я думала, что ты обиделся… Но я ничего не знала о том, что милиция нас выследила. У тебя были неприятности из-за пистолета?

Он обнял меня и потерся колючей щекой о мою щеку.

— Причем тут пистолет? — прошептал он едва слышно, и его дыхание коснулось моих губ. — Он у меня именной, все документы в порядке. К тому же я не стрелял, обошелся кулаками…

— Тогда объясни, что случилось?

— Неужели ты не понимаешь? — Он отстранился от меня. Болезненная гримаса скривила его лицо. — Я боюсь оставаться с тобой наедине. Я ничего не могу с собой поделать, но после того, что случилось, меня не покидает ощущение, что ты моя, и ничья больше. Я не могу это объяснить, мы знакомы чуть больше двух суток… Но я умираю от желания быть с тобой, разговаривать, смеяться, подавать полотенце в ванную. Понимаешь, если я сейчас не поцелую тебя, я скончаюсь на месте!

— И что тебя сдерживает? — я обняла его за шею и притянула к себе. — Или разучился?

— Аня, — он посмотрел на меня откровенно больными глазами, — я не ворую, не беру чужое! Мне надо все, или ничего! Я не хочу, чтобы ты меня быстро забыла, как забываются мимолетные связи. Не думай, я не влюбился, здесь твоя совесть чиста, но то, что мы пережили вместе, не должно омрачаться не нужной тебе связью. Ты должна быть чистой перед своим мужем, тогда тебе будет легче с ним объясниться.

— Мораль сей басни такова, — сказала я и убрала руки с его плеч, — мужик испугался ответственности.

— Не передергивай, — сказал он. — Я хочу, чтобы ты была счастлива. У тебя налаженный быт, прочные отношения, красивый дом и достаток… Я — чужак, который внезапно ворвался в твою жизнь…

— Это я ворвалась, — проворчала я.

— Какая разница! — вздохнул Суворов. — Сегодня я доставлю тебя домой, и все на этом закончится. Ты вернешься к мужу, у вас появятся новые заботы. Ты ведь простишь Сергея, и примешь его сына. И через месяц ты даже не вспомнишь, ни об Озерках, ни о том, что здесь случилось, а обо мне тем более.