Дрянной декан (СИ)

Исходные данные были теми же, что и месяц назад, в теплом, пахнущем страстью и желанием жить октябре. Вот только я изменилась. Сам мир изменился и ощущался иначе. Будто кто-то большой и всемогущий - там, наверху, где его нельзя было почувствовать или увидеть - повернул тумблер, и все полюса разом изменили полярность. Предметы, улицы, дома и машины - все оставалось таким же, и при этом стало другим.

Я шла от метро к университету и не могла насмотреться на этот новый, удивительный мир. Все казалось чуднЫм и необыкновенно прекрасным. Холодный напористый ветер несся навстречу, сдувая все старое и отжившее. Срывая защитные оболочки, оголяя самое трепетное и потайное. Каждый встречный прохожий был добрым другом - может, не в этой, но в одной из параллельных реальностей точно.

Меня повсюду преследовали флэшбеки сна. Некошенные с лета лужайки на подходе к Ливеру преобразились. То, что еще недавно выглядело лохматым, жухлым и неухоженным, превратилось в настоящее чудо природы: сухие травы изгибались и переплетались, застыв мимолетным слепком с вечности. На их верхушках слабо покачивались коричневые соцветия в виде зонтиков, корзинок и колосков. Все это великолепие щедро полил недавный дождь: с каждой травинки, каждого закрученного листка свисали серебристые капельки воды. Рядом на тротуаре разлились лужи, и осенние травы отражались в них кверх ногами.

Я остановилась и некоторое время не могла сделать ни шага. Возврата к прошлому не было. Октябрь прошел, наступил ноябрь - и еще никогда самый промозглый осенний месяц не казался мне настолько красивым.

Рома встретил меня на крыльце университета.

- Моя Марго! - заспанный, помятый, но все еще неотразимый Верстовский крепко прижал меня к себе, потом потянулся к губам.

Я почувствовала крепкий запах перегара и отвернула лицо.

- Ты пил ночью? Оборвал мне весь телефон...

- Прости, - парень отстранился и слегка покачнулся. Ему пришлось опереться рукой об одну из колонн, подпирающих высокий свод: некогда белая штукатурка безвозвратно потемнела от сырости и дождей. - Я... мне было плохо, Рита. Да и сейчас немногим лучше. Но ты вернула мне надежду.

Юный Верстовский стабильно посещает занятия, ударяется в пьянство и творчество, не в силах пережить расставание со мной - кто вообще мог подумать, что такое возможно? Я бы прыгала от счастья, шепни мне кто на ушко такой сценарий. Разве не это лучшее подтверждение чувств?..

Мне бы очень хотелось чувствовать радость и облегчение. Но сейчас надо мной довлела апатия и равнодушие. Я и сама чувствовала себя не лучшим образом, во многом потому, что всю ночь видела сны с участием его отца... Меня кольнуло стыдом, но я решила пока отбросить этическую составляющую. Потому что мои необъяснимые чувства к декану - мимолетная слабость. Временное помрачение рассудка, от которого стоит избавиться как можно скорее.

Наваждение, что рассеется при свете дня.

- У меня есть условия, Рома, - я заметила, что на нас начали обращать внимание, и утянула его внутрь здания.

- Конечно, Марго. Я на все готов.

- Во-первых, ты начинаешь нормально посещать занятия. Хватит быть раздолбаем!

Верстовский вздохнул.

- Хорошо. Я ведь и сам понимаю, что так жить нельзя. Нужно становиться серьезнее.

- Во-вторых... - задумалась, а что же "во-вторых". Можно было бы заставить его проводить меньше времени на репетициях, или вообще потребовать выгнать из группы Ярославу...

Но по факту мне было все равно, где, с кем и сколько Рома проводит времени.

Если быть совсем уж честной, я дала ему еще один шанс лишь для того, чтобы обезопасить себя от посягательств декана. Которых вроде как больше и не было, но... С сегодняшнего я чувствовала себя непривычно беззащитной перед старшим Верстовским. Потому что главный аргумент против нашего романа - моя антипатия к нему - растворилась в темных водах реки с застывшими в ней звездами.

- Ладно, проехали, - решила я. - Пошли на занятия.

День предстоял легкий и ненапряжный. Нас всех ждала маленькая передышка в виду отсутствия в расписании "зарубежной литературы". Когда мы входили в аудиторию, младший Верстовский обнимал меня за талию и весело улыбался, всячески демонстрируя счастливое воссоединение. Юля, увидев нас, сперва удивилась, потом разозлилась, ну а в завершении даже приободрилась: ее надежда получить профит от наших с Ромой отношений загорелась с новой силой.

После того, как пары подошли к концу, мы втроем (я, Юля и Ромка) уселись на подоконнике в большом коридоре. Верстовский гладил меня по спине и то и дело пытался поцеловать, но я игриво отворачивала лицо, подставляя ему то левую, то правую щеку. Делая вид, что простила его не до конца. Внезапно Гарденина вытянулась в струнку и чуть было не подпрыгнула, сидя на попе.

- Здравствуйте, Вениамин Эдуардович! - прокричала она на весь коридор.