Дробь

То ли дело моя мать — деятельная, всегда стремящаяся и строящая пестрое будущее, имеющая надежды даже в самые темные и бесперспективные периоды существования нашей семьи. Она всегда чем–то занималась, делала ремонт, планировала переезд, пыталась открыть торговую точку, увлекалась то буддизмом, то фэн–шуем, то вязкой, то лепкой, постоянно читала, занималась спортом, ходила летом и осенью в лес и прпрпр. Быть может только в последнее время тот самый провинциальный экзистенциализм, годы и опыт слегка сломили ее, но она всегда была сильной, уверенной в себе женщиной, одной из самых сильных людей, которых я когда–либо встречал. Я всегда и во всем ей подражал, даже мое увлечение книгами и чтением — ее заслуга: я не помню ни одного дня, когда я бы не видел ее с книгой в руках, она всегда что–то читает, будь то третьесортный отечественный детектив, томик Уильяма Берроуза или книга о домоводстве, пчелиных ульях или кришнаизме. И именно этого человека я каждый день подводил и вот — подвел в очередной раз, разочаровал, заставил волноваться, а этого мне бы хотелось меньше всего. Именно это предчувствие, нарастающее ощущение осязаемого недовольства превратило мой путь до кухни в один из самых труднопреодолимых промежутков пространства.

Итог: я на кухне. Запах стряпни, запотевшие окна, шум льющейся струи воды, гам и звон посуды в раковине, своеобразная уютная утренняя суета. На плите несколько кастрюль, на столе разделочная доска, остатки нашинкованных овощей, под ногами крутится кошка, запах средства для мытья посуды, лимонный, бумбокс на холодильнике крутит диск с аудиокнигой Алиена Карра «Как бросить курить» (еще один этап безрезультатной 19летней борьбы с пагубной привычкой).

Я очень хотел пить, меня мучал невообразимый сушняк, но что еще страшнее — в моей глотке прочно засела просто бесчеловечная, испепеляющая горло изжога. Но вот так вот взять и налить себе полный стакан воды и жадно к нему присосаться я не мог, это было бы чересчур нагло и опять же неуважительно. Это было бы так, будто я мало того, что не стыжусь своего аморального образа жизни, так и, как ни в чем не бывало, заявляюсь в святая святых — кухню — и пью из святого источника своими грязными, оскверненными алкоголем и наркотиками губами. Это уже не лезло ни в какие ворота.

Меж тем молчаливая война продолжалась. Увидев меня на кухне, мама опять обронила всего одну фразу, что–то вроде «Опять прогуливаешь?». Я неопределенно мотнул головой, что–то среднее между отрицательным покачиванием и утвердительным кивком, то есть я сперва начал было мотать головой, но потом кивнул, тем самым породив загадочный, невнятный, как и я сам, жест. Ведь на самом деле, я и не знал, прогуливаю я или нет, отчислен я или еще студент. Да впрочем, не важно, мама к тому моменту на меня даже не смотрела.

Чтобы хоть как–то побороть сухость во рту, я сполоснул рот, взял зубную щетку, выдавил скромную горошинку зубной пасты (а всего несколько дней назад я с уверенностью обильно смазывал щетинки пастой, полный уверенности в себе) и начал полировать ротовую полость. Затрудняюсь объяснить почему, но на кумарах, отходняках и с похмелья я очень люблю чистить зубы, быть может, потому, что вкус зубной пасты становится в такие моменты невообразимо приятным и освежающим, словно ливень в пьесе «Гроза». Я словно перерождаюсь и весь очищаюсь, вместе с зубной эмалью, а заодно и впитываю приятный мятный аромат (не в пример омерзительному мятному вкусу сиропов от кашля).

Начав споласкивать ротовую полость, я между делом набрал пару горстей воды и жадно выпил их, стараясь не подавать виду. Затем я быстро помыл голову гелем для душа, побрился, намылив щеки и подбородок простым куском мыла, ополоснул лицо, протер глаза, высушил и причесал волосы. Взглянул на себя в зеркало: я выглядел весьма неплохо, для человека, марафонящего на школьных кайфах и выпивающего уже не первый день.

Я отошел от раковины, уступив место маме. Она продолжила мыть посуду. Я ожидал шквал ругани и разбор полетов, брань, крики, свой собственный стыдливый ступор. Вместо этого мама тяжело вздохнула и, не отрываясь от посуды, сказала вновь всего одну фразу «Когда ты уже повзрослеешь и возьмешься за голову».