Дронго. Книги 21-40

— Судя по тому, как вы быстро выбрали место для встречи, Москву вы знаете неплохо, — пробормотал Аркадий, потом, подумав немного, сказал: — Может, вы попросите официанта принести мне водки? Я не очень люблю вино, тем более красное.

— Да, конечно, — согласился Дронго и, подозвав официанта, попросил принести бутылку водки.

— Миронов был ярким и талантливым журналистом, — сказал Аркадий, — очень талантливым.

— И за это его убили? — иронически спросил Дронго.

— Нет, не за это. В Москве подыхают с голоду еще несколько сот очень талантливых людей, но за это, слава Богу, пока никого не убивают.

— Тогда почему его убили?

— Я думаю, это и так ясно. Конечно, не из-за его программ. Миронова убрали, когда он попытался изменить систему распределения доходов на телевидении. Там речь шла о миллиардных суммах, о миллионах долларов. А за такие деньги могут убрать кого угодно, и не только Миронова, — честно сказал Аркадий.

Официант поставил на столик бутылку водки и маленькие рюмки. Аркадий усмехнулся и, взяв бутылку, наполнил свой большой фужер, предназначенный для вина. И, только выпив водки, он почувствовал себя в своем привычном состоянии.

— Значит, вы считаете, что его убили из-за денег?

— А из-за чего еще могут убить человека? — усмехнулся Аркадий. — Это на Кавказе еще иногда встречается кровная месть или убивают обидчика, нанесшего оскорбление любимой женщине. Да и то уже очень редко. Только деньги. В нашей стране сегодня это единственный Бог. Только деньги, и ничего, кроме денег. Ради денег убивают и воруют, устанавливают контроль над телевидением и государством, даже отказываются от Бога. Разве вы не слышали о том, что представители церкви ввозили в страну алкоголь и табак, зарабатывая миллиарды рублей на беспошлинном ввозе?

— Давайте не будем трогать религию, — предложил Дронго, — а то я могу заподозрить, что вы не любите православную религию.

— А я крещеный еврей, — улыбнулся Аркадий, — поэтому это моя собственная религия. У меня мама русская, она меня и крестила.

— Это всегда так бывает, — усмехнулся Дронго, — полукровки обычно бывают большими католиками, чем папа римский.

— Возможно, — засмеялся Аркадий. — Кстати, мне интересно узнать о вашей религии. Может, вы католик или лютеранин?

— Я агностик.

— Понятно. Тогда вопросы о религии снимаю. Но вопрос о деньгах остается. Вы знаете, покойный Бродский считал, что деньги — пятая стихия, как огонь, вода, воздух, земля. Настоящая пятая стихия, столь же неуправляемая, бешеная, поражающая воображение человека.

— Значит, вы считаете, что Миронова убили из-за больших денег?

— Абсолютно уверен. Это понимает любой мало-мальски соображающий человек.

Он снова налил себе водки. Дронго предпочитал пить красное вино. Аркадий выпил водки и, заметно повеселев, насыпал на свою тарелку целую горсть жирных оливок в качестве закуски.

— Тогда почему до сих пор не нашли убийцу Миронова? — настаивал Дронго.

— Потому что никто всерьез и не искал, — сказал Аркадий, отправляя оливки в рот ловким движением правой руки. Косточки он выплевывал в левую руку.

— Вы хотите сказать, что прокуратура, ФСБ и МВД уклонялись от розысков убийцы?

— Нет, конечно, не уклонялись. Но только имитировали эту деятельность. Я допускаю, что человека, который стрелял в Алексея, уже давно нет в Москве. Но вычислить, кто именно заказал преступление, совсем несложно. Просто посмотреть — кому мог помешать Миронов, и все станет ясно. Не нужно даже ничего придумывать. Другое дело, что нет никаких доказательств.

— И вы можете назвать фамилию человека, которого вы подозреваете? — в упор спросил Дронго.

— Нет, не могу, — очень серьезно ответил Аркадий, — потому что меня тут же найдут и убьют. Причем убьют быстро и без лишних разговоров. А мне еще нравится на этом свете, хотя я крещеный, но не очень верующий. Вернее, в Бога я еще могу поверить, но в его «подсобное хозяйство» в виде рая или ада как-то не особенно верится. Поэтому мне хочется еще немного пожить на этом свете. Я бы с удовольствием попал в ад, если бы сумел поверить, что он существует. Я даже не хочу в рай, который я наверняка не заслужил, только в ад. Но ведь не будет ни рая, ни ада. А это достаточно печально.

Официант принес устрицы, расставил тарелки, забрал пустую посуду, оставшуюся от салатов, и неслышно удалился.

— Какая прелесть, — восхитился Аркадий, снова наливая себе водки.

— Значит, вы не хотите называть ничьих имен? — настаивал Дронго.

— Даже за такие жирные устрицы не хочу, — признался Аркадий, — и не пытайтесь меня совратить. У меня двое маленьких детей, мне их еще нужно подымать на ноги. И больная супруга. Зачем мне оставлять сиротами своих детей? По-моему, это неправильно.

— По-моему, тоже, — вынужден был согласиться Дронго, — но я не собираюсь рассказывать всем о том, что вы мне здесь скажете.

— Это произойдет независимо от вас, — сказал Аркадий, смачно пережевывая пищу. — Устрицы действительно вкусные. Но с водкой они идут еще лучше.