Дронго. Книги 21-40

Он подошел ближе и, схватив веревку, дернул ее изо всех сил. От боли у несчастного вылезли глаза из орбит. Он едва не задохнулся.

— Скажешь имя? — строго спросил Константин Гаврилович.

Пленник закивал головой. Константин Гаврилович вынул платок из его рта и еще раз спросил:

— Имя? Кто тебе позвонил?

— Кирилл. Кирилл Головкин, — выдохнул несчастный. — Он сказал, что Александр Юрьевич поднимается к себе в кабинет.

Константин Гаврилович быстро взглянул на своего шефа. Тот стоял побледневший, ничего не говоря. Кирилл Головкин был начальником отдела развития и действительно стоял в холле офиса, когда они вошли в здание. Это был молодой, перспективный экономист, которого выдвигал лично Александр Юрьевич, предложивший ему сразу должность начальника отдела развития.

— Ты с ним раньше говорил? — спросил Константин Гаврилович.

— Да. Он сказал мне, что позвонит в тот момент, когда Александр Юрьевич войдет в офис. Он специально стоял в холле, — выдохнул несчастный.

— Едем в город, — закричал Александр Юрьевич, теряя всякий интерес к пленнику, — быстрее. Мы должны найти Головкина, пока тот тоже не сбежал.

— А как быть с этим? — спросил Григорий у Константина Гавриловича, но тот только отмахнулся, давая понять, что сейчас не время спрашивать.

Он сам снял наручники с несчастного, снова нацепив одну пару на руки Михаила, и толкнул его в сторону подвала. Пленник упал, он словно разучился ходить. К тому же ему мешали спущенные на колени брюки и трусы. Александр Юрьевич уже сидел в автомобиле. Он открыл дверцу и сказал:

— Константин Гаврилович, бросайте эту падаль, пусть подыхает прямо на даче.

Начальник службы безопасности покачал головой. В отличие от своего шефа он хорошо представлял, что именно может случиться, если оставить такую «падаль» без присмотра. Он толкнул Михаила по направлению к подвалу.

— Давай, давай, — мягко сказал он, — отлежишься в подвале, отдохнешь там. Григорий, вместе с Антоном перетащите его в подвал, — попросил он племянника, направляясь к автомобилю.

Племянник с недовольным лицом пнул Михаила ногой в живот, чтобы тот поднялся и оделся. Но несчастный неподвижно лежал на земле.

— Вставай! — крикнул Григорий. — Вставай, тебе говорят! И надень свои портки. Я только раздевать умею, одевать я еще не научился.

Михаил трясущимися руками стащил с себя веревку, натянул кое-как трусы, брюки и, сгибаясь от боли, сделал несколько шагов по направлению к подвалу. От перенесенных мучений он поседел, превратившись в пожилого человека.

— Быстрее, — толкнул его Антон.

Он не хотел признаваться, что раньше дружил с Михаилом. И не просто дружил. Когда Хозяин отдыхал, они вместе ездили за девочками и вместе «работали» на пару, меняясь партнершами в ходе встречи. Ему было неприятно, что попался именно Михаил. Но он знал, что нельзя обнаруживать свои эмоции. И тем более нельзя жалеть своего бывшего друга. Каждый сам выбирал собственную судьбу. Раз Михаил захотел стать предателем, значит, должен получить то, что обычно получает предатель.

В подвал они спустились втроем. Григорий толкнул еще раз Михаила, и тот упал на цементный пол. Антон достал пистолет и протянул его племяннику, молча показывая на пленника. Тот удивленно посмотрел на него.

— Ты чего? — спросил он.

— Твой дядя приказал, — невозмутимо ответил Антон.

Григорий взял пистолет, подошел к пленнику, поднял пистолет, прицелился и опустил руку. Снова поднял, снова прицелился и снова опустил руку.

— Нет, — выдохнул он, — не могу. Просто не могу.

— Как это не могу? — презрительно спросил Антон. — Он ведь все равно не жилец. Нужно уметь все доводить до конца.

Он подошел к Григорию, взял у него пистолет. Потом сел на корточки и провел рукой по волосам пленника, словно погладил его напоследок.

— Михаил, — почти ласково сказал он, — подними голову.

Пленник, почувствовав прикосновение и услышав нормальные слова, поднял голову.

— Антон, — сказал он, глотая слезы, — Антоша.

— А теперь открой рот, — все так же ласково сказал ему бывший друг.

Ему было уже за тридцать. Он всегда любил, когда женщины широко открывали рот, и засовывал туда пальцы или кусочки фруктов. К сожалению, во времена его молодости, лет десять назад, разнообразные формы любви считались аморальными. В бывшем Советском Союзе не было особого выбора в сексе, идеология вторгалась и в постель граждан. Зато теперь он всегда брал реванш, заставляя каждую проститутку отрабатывать обязательный номер. Михаил открыл рот, и Антон почти любовным движением медленно и мягко вставил туда ствол пистолета. Он улыбнулся и повернулся к Григорию, чувствуя непонятное возбуждение. Михаил, поняв, что его мучениям приходит конец, тоже улыбнулся.

— Не надо, — почему-то попросил Григорий. — Может, не нужно?

— Ему будет хорошо, — шепотом сказал Антон.

— Не надо, — еще раз попросил Григорий.

— Сейчас я закончу, — уже громче прошептал Антон и выстрелил.

Взрыв разорвал голову несчастного, забрызгав руку убийцы кровью и мозгами. На стене осталось большое пятно. Жертва дернулась всем телом и обмякла на полу.