Дронго. Книги 61-80

Роль следователя часто сводят к героическому противостоянию между ним и преступником. В кинофильмах доблестные стражи порядка обычно преследуют и задерживают преступников, проявляя чудеса отваги. Конечно, случается и такое, но на самом деле хороший следователь — это прежде всего дотошный чиновник, который скрупулезно изучает каждую мелочь, обращает внимание на каждую улику, проверяет каждый факт. Он внимательный наблюдатель и бесстрастный исследователь, а вовсе не супермен, стреляющий с бедра. Самые известные сыщики — Шерлок Холмс, комиссар Мегрэ, Эркюль Пуаро и Ниро Вульф умели анализировать именно детали произошедшего преступления.

Попутно шел поиск организатора взрыва в здании межведомственной комиссии. Над этим работала особая группа ФСБ, которая должна была конкретно ответить на два вопроса: кто мог организовать взрыв в здании и кто мог убить Истрина. Двенадцатого апреля, не выдержав напряжения и допросов, сбежал один из сотрудников ФСБ, который отвечал за безопасность Андрея Истрина, задержанного в Брюсселе. Его поиск был объявлен первоочередной задачей ФСБ, но четырнадцатого апреля утром труп сбежавшего с двумя пулевыми ранениями был найден в сорока километрах от Берлина.

Богемский приехал на работу в состоянии, близком к бешенству. Ему намекнули, что он может сдать свои дела, как не справившийся со своей работой в качестве руководителя межведомственной комиссии. Сбежавший сотрудник ФСБ, который наверняка был причастен к убийству Истрина, мог стать роковым пятном в карьере генерала. И последним. Именно поэтому, приехав в четыре часа дня, он приказал вызвать к нему Дронго. Когда тот вошел в кабинет, Богемский недовольно кивнул в знак приветствия и спросил:

— Уже слышали, что произошло?

— Да. Его труп нашли в сорока километрах от Берлина. Кажется, в районе Биркенвердера?

— Немного севернее, — уточнил Богемский. — Что вы об этом думаете?

— Этого следовало ожидать. Кто-то «уколол» Истрина перед тем, как его посадили в самолет. Теперь нашелся этот конкретный исполнитель. Жаль, что слишком поздно.

— Вы так говорите, словно радуетесь.

— Я не радуюсь. Нужно было вычислить его раньше. Но мы не смогли…

— Вы полагаете, что мы можем провалиться и с Гейтлером?

— Боюсь, что пока у нас ничего нет.

Богемский сердито кивнул, соглашаясь. Если Гейтлеру удастся совершить покушение, генерала Богемского в лучшем случае разжалуют, а в худшем — просто отдадут под трибунал.

— У вас нет никаких предложений? — спросил Богемский.

— Мне нужны данные по экспертизе останков тел. Мне их не выдают без вашего приказа.

— И не выдадут. Какое отношение имеют фрагменты останков к нашему расследованию? Это дело следственной группы ФСБ.

— И мое тоже. Погиб мой друг.

— Опять вы за свое?

— Я хочу знать, чьи останки не найдены или вызывают сомнения.

— Таких нет. Мы провели экспертизу на клеточном уровне. От некоторых сотрудников ничего не осталось, только фрагменты. Но все они идентифицированы.

— И никто не пропал?

— Никто. Хотя троих разнесло буквально на мелкие частицы.

— Кого?

— Какая вам разница?

— Я хочу знать. Кого?

— Они все погибли, — напомнил Богемский.

— Чьи тела вы не нашли? — упрямо повторил вопрос Дронго.

— Полковник Кашаев, представитель МВД…

— Я его помню.

— Генерал Полухин и генерал Машков. Они втроем стояли у стола, на котором лежало взрывное устройство. Несколько килограммов тротила. Все вокруг разнесло на кусочки.

— И генетическая экспертиза установила, что разбросанные останки принадлежат этим трем офицерам?

— Не только им троим. Там еще было много погибших. Вы же знаете, что погибли семнадцать офицеров. Но конкретно речь идет об этих троих. Тела сгорели, остались только фрагменты.

— А остальные?

— Все идентифицированы. Все без исключения. И нам остается сделать вывод, что заложивший бомбу негодяй был смертником, который погиб во время взрыва. Сейчас мы проверяем и всех погибших.

— Он не мог быть таким идиотом, — возразил Дронго. — Человек, который продумал и осуществил устранение Истрина, а также сумел организовать взрыв в прежнем здании комиссии, по-своему был гением. А вы делаете из него параноика.

— Я не делаю. Просто рассуждаю. Тогда кто? Святой дух? Только я в духов не верю. Или каким-то образом сюда мог проникнуть сам Гельмут Гейтлер? И в это я тоже не верю. Тогда кто? И куда он исчез?

— Из здания можно было выйти?

— Только через официальный вход, где дежурил офицер. Он проверял документы. Вы же все сами видели.

— Другой выход есть?

— Есть. Но он всегда закрыт.

— У кого могли быть ключи?

— Не считайте себя умнее всех. Ни у кого. Может, только у Машкова. Это было здание ФСБ, а не клуб филателистов. Постарайтесь это уяснить.

— Но кто-то же взорвал в этом здании зал, — напомнил Дронго.

— Да. И поэтому мы пытаемся его вычислить. Как и вы Гейтлера. С вами работают два переводчика и восемь наших сотрудников. Уже две недели. И никаких результатов.

— Я помню, — невесело признал Дронго. — Значит, ключи могли быть только у Машкова? Может, разрешите мне посмотреть данные ваших экспертов?