Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

— Дети мои, — тихий грудной голос звучал так, словно она находилась среди них. — Дети Ночи, возрадуйтесь… Пришло время Темной Жатвы, время плача и страдания ваших врагов…

С ее словами зов стал еще сильнее. Некоторые из бойцов и командиров не выдерживали, начиная трястись от Жажды. Их потряхивало с такой силой, что руки, ноги ходили ходуном.

Риивал держался, но с трудом. На губах уже появился отчетливый вкус крови, словно он прикусил губу. Верный признак усиливавшейся Жажды.

— Идите за мной, дети Ночи, и пусть ваши враги проклянут тот день, когда пришли к вам, — женщина кровожадно улыбнулась, тонкий язычок мелькнул между зубами и сразу же скрылся. Ее тоже терзала Жажда и ее желание передавалось и остальным. — Да, начнется Темная Жа…

Последнее слово не успело слететь с языка богини, а первые фигуры уже сорвались с места. Не произнося ни слова, в полном молчании, они рванули вперед, в сторону реки, прямо за которыми искривленной лентой тянулись немецкие траншеи.

Побежал и Риивал, не разбирая дороги, сбивая с пути невысокие деревца. Стремглав выскочил из леса и в момент скатился по крутому берегу прямо на лед.

Впереди виднелась чья-то фигура, уже копошившаяся у того берега. Слышалось тяжелое хриплое дыхание, его обгоняли слева и справа, поджимали сзади.

* * *

Хутор Песочное близ Кубинки, позиции 292-й немецкой дивизии

Странное зрелище…

Немецкие часовые, что, притоптывая от сильного мороза, вышагивали по траншеям, вдруг застывали без всякого движения. Только что бодро ходившие про прорытым в мерзлой земле ходам, они резко останавливались.

Вот пулеметчик, повязавший поверх суконной шапки вязанный женский платок, начал клевать носом. Его с такой силой потянуло в сон, что не было никакой возможности сопротивляться. Он несколько раз дернулся, но так и уткнулся носом в приклад оружия. Тихо засопел.

В стороне от него привалился к земляной стене окопа длинный унтер, только что выскочивший по нужде. Так и заснул с открытой ширинкой и руками, тянувшимися к ремню. Рядом валялся прямо в снегу другой немец, похоже, поскользнувшийся, но так и не вставший на ноги. Тоже спал.

Богатырский храп доносился с блиндажа. Солдаты лежали вповалку, упали прямо там, где их застал сон. Одни валялись прямо на земле, другие — на грубо сколоченных лавках, третьи — храпели, привалившись к стене.

Никогда невиданный здесь морок тянулся дальше и дальше, погружая в болезненное беспамятство всех, до кого только мог дотянуться — людей, животных, птиц и насекомых. Этим мороком и была страшна Тёмная Жатва дроу, от которой не было спасения ни правителю королевства людей, ни жрецу Подгорных богов, ни эльфийскому князю. Всё погружались в сон, превращаясь в лёгкую добычу для охотников тёмного племени.

— Спешите, спешите, дети Ночи! — богиня не отставала от своих последователей, совершая гигантские прыжки. — Ночь так коротка, время так мало…

Первый боец с разбега перемахнул через траншею и всей массой обрушился на пулемётчика, застывшего на позиции. С хрустом костей вмял немца в землю, напоследок рубанув по нему сапёрной лопаткой. В воздух ударила тугая струя крови, окрасив снег вокруг в красный цвет.

Рядом в окоп уже прыгал другой боец. Вооруженный лишь ножом, он рванул на себя дверь блиндажа и ворвался внутрь. Без эмоций, с совершенно каменным лицом, «заработал» клинком. Словно игла швейной машинки, нож с молниеносной скоростью шинковал человеческую плоть. Раздавались хрипы, стоны, со свистом вырывался воздух из вскрытого брюха, с тошнотворной вонью опорожнялся кишечник, в воздух летели брызги крови.

Остальные бежали дальше, оставляя за собой лишь бездыханные тела.

Так и не проснувшись, умерли зенитчики. В трех избенках, где расположился личный состав батареи 88-мм зенитных пушек Flak 18, остались лишь одни обезображенные трупы. Оба часовых, ефрейтор и рядовой, прикорнувшие у огня, свалились в пламя.

Из целой танковой роты выжил лишь один повар, который целые сутки прятался в яме уличного нужника и руками затыкал себе рот. Лишь на утро второй дня его сдавленные крики услышала пехота наступающей Красной Армии и вытащила на белый свет. Вытащила… седого, как лунь, и сошедшего с ума от ужаса.

— Спешите, спешите, дети Ночи, — летел над заснеженными полями и лесами хриплый крик богини. — Ночь так коротка… Пусть ваши враги корчатся от страха…

И люди, размахивая ножами, рвались вперед с удвоенной скоростью. Бежали, чувствуя лишь Жажду крови своих врагов.

* * *

Москва, Кремль

8 декабря