Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Остальные понимающе переглянулись. Такое вряд ли когда-нибудь забудешь. Ведь, они уже все победу праздновали над влезшими в ловушку немцами, как тот неожиданно для всех ввел в дело целую танковую роту. А им ответить толком нечем было. Не готовились к такому. Они ведь с самого начала думали, что имеют дело с какой-то передовой частью. Планировали, заманить передовую группу под удар, уничтожить ее, и сразу отойти. А тут такое началось, что теперь совсем ничего не понятно стало.

— Я накричал на этого корреспондента с кинокамерой, что у нас под ногами мешался, и побежал к артиллеристам. Решил, пока первый и второй взводы будут сражаться, успею орудия на прямую наводку поставить. Тогда и пулю схватил.

Парень поднял забинтованную руку, и махнул ею. Судя по тому что скривился, болела еще.

— У артиллеристов уже схватился за бинокль. Смотрю, а наш сержант… ну, тот самый! На бруствере стоит и поднимает свой взвод в атаку.

— Что? — недоверчиво переспросил полковник. Под шквальным огнем противника, к тому же на танки, не каждый встанет в атаку. — Пошел в атаку?

— Да, товарищ полковник, — кивнул лейтенант. — Сержант Биктяков первым бросился на врага, а за ним уже пошел в атаку и весь взвод. Никто в окопе не остался.

Слушая, комполка качал головой. Слишком уж странные мысли приходили в его голову. Получалось, что обычный сержант, недавний сельский парень, дай Бог, с тремя классами образования, в пылу боя додумался до очень хитрого хода. Чтобы немецкая артиллерия по нему не била, он пошел врукопашную. Похоже, врагу даже в голову такого прийти не могло, раз тот опешил и на какое-то время даже растерялся.

— Я через бинокль все видел, — продолжал командир роты. — Видел, как он петлял, как заяц по лесу во время охоты. В него стреляли, рядом разрывались гранаты, а ему хоть бы хны. Бежит себе дальше, и бежит. А перед танком…

У полковника, честно говоря, было лишь одно объяснение удавшейся атаке — невероятное стечение самых разных обстоятельств. Это и неожиданная, не укладывающая ни в какие- шаблоны и правила войны, атака, и поразительная храбрость самого сержанта, и его удивительная меткость. Иначе, как можно было обездвижить сразу два танка⁈ Только поразив механика-водителя точным, снайперским выстрелом через смотровую щель. Удивительно, конечно, фантастично, но возможно. В Финскую, помнится, вражеские снайперы такое часто проделывали. Отделение опытных снайперов могло атаку целой танковой роты остановить.

— … А когда и первый взвод за ними поднялся в атаку, я приказал артиллеристам открыть огонь и повел в бой остальных. Тогда мы и закидали гранатами еще две танкетки. После этого немцы дрогнули и побежали назад.

Захаров вновь кивнул головой, как китайский болванчик. Это уже было похоже на правду, хотя и оставалось еще многое самых разных «НО». Например, вот эта котомка с немецкими жетонами, что сейчас лежала на столе.

— Тогда, что с этим? — командир полка показал на развязанный мешочек, под завязку заполненный металлическими знаками. Пару из них вывалилась и лежала на столе, отчего на них можно было разглядеть цифры и готические буквы. — Тоже ОН сделал?

И никому не нужно было объяснять, кого полковник сейчас имел ввиду. Конечно, же разговор вновь зашел об этом странном сержанте.

— Я еще вчера посчитал, там ровно сто двадцать шесть жетонов, — к столу подошел комбат-2. Запустил ладонь в мешок и высыпал содержимое на стол. Посыпавшись, значки тоненько зазвучали. — Тут всяких хватает. Вот эти связисты…

Красильников отложил в сторону три идентификационных знака. Кривым ногтем ткнул в надписи на них, которые и означали роты связи.

— Эти четверо из одной роты, из танковой.

К металлической троице присоединились еще четыре жетона, на которых виднелись другие характерные знаки.

— Тут есть с десяток унтер-офицеров, двое лейтенантов и даже один майор… Честно говоря, это все на Героя тянет, и даже не на одного. Такие вот пирожки с котятами…

После его снова стало необычайно тихо. Слышно было лишь напряженное дыхание командиров, в глазах которых виделся лишь один вопрос — как?

— Утащил их, этот ваше херой, и все дела! — молчание неожиданно прервал майор Фомин. Поднялся со своего места с кривой усмешкой. Ну, ни на грамм он не верил этому сержанту. Чуял в нем что-то враждебное, не советское. Хотя, может и обидно было, что тому орден за поимку диверсанта дали, а ему не дали. — К немцам, поди, за шнапсом полез, и наткнулся на запасные жетоны в обозе. После приволок к нам. Берите, мол, получайте! То же мне подвиг. Если честно, у меня на этого кадра столько материала, что только держись…

Только никто больше его не поддержал. Молчание и характерные взгляды остальных командиров говорили совсем о другом, чего Фомин не мог не почувствовать.