Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

— Вроде все готово, — Филипп Иванович шустро перелистывал страницы, время от времени останавливаясь и читая более внимательно. Все казалось стандартным, ничего не обычного. Сколько он уже читал подобных формулировок, объяснение о наших неудачах на фронте, не сосчитать. Везде указывались фактически одни и те же причины: превосходящие силы противника, массированные бомбовые удары авиацией, отсутствие резервов, поднявшаяся в войсках паника и т.д. — Везде одно и то же… Нытье про нехватку сил, про недостаток боеприпасов и горючего, поломки техники, авиацию немцев… Черт, а где наши сталинские соколы? — зло шептал он, не понаслышке знавший, что отступать под непрерывными ударами бомбардировочной авиации. Как никак, воевал еще в Испании, потом в Финскую, где вдосталь такого хлебнул. — Где малой кровью и на чужой территории?

Последнее чуть не выкрикнул (накипело, просто), но тут же осекся. Захлопнул рот и стал настороженно оглядываться, словно в его же собственном кабинете его могли подслушать. Хотя, кто знает.

— Так, а это еще что такое?

И вдруг его взгляд снова наткнулся на знакомый полковой номер.

— Опять они, — правда, Голиков еще не определился, кого он имел ввиду — командование полка или может быть полк в целом. — Ну-ка, ну-ка, что там снова понаписали?

Пока читал, машинально постукивал пальцами по поверхности стола, словно пытался наиграть какой-то ритм. Была у него такая привычка, помогала на рабочий лад настроиться. И с каждой новой минутой ритм становился все более нервным, рванным, явно говоря о его нарастающем неудовольствии. Да и хмурящееся лицо сигнализировало об этом.

— Понаписали…

В донесения командиров пятого и седьмого механизированных корпусов, принимавших участие в контрударе, наряду с другими отличившимися неизменно фигурировали бойцы и командиры 101 стрелкового полка. Говорилось не просто о массовом героизме, но и просто невероятных успехах соединения на поле боя.

— Хм… Более двух суток сдерживали наступление моторизованной дивизии, не дав ей ударить в тыл 21-танковой дивизии Красной Армии, — читал Голиков, качая головой. Чтобы обычный стрелковый полк в обороне выстоял против целой немецкой моторизованной дивизии, он еще не слышал. Военная наука о таком говорила совершенно недвусмысленно: невозможно. — А здесь что у нас? — в другом месте говорилось об исключительно эффективных действия полковой разведки и ее командире сержанте Биктякове, на счету которых, как написано, было около трех десятков «языков». — Что-то я не пойму. Тридцать шесть «языков», двадцать один взятый лично, — это же герой Советского Союза в чистом виде. Почему же не представили?

В раздумьях он отложил бумаги в сторону и подвинул к себе стакан с уже давно остывшим чаем. Нужно было срочно чем-то «прочистить» мозги, чтобы хоть немного встряхнуться. Кофе уже давно кончился, остался лишь очень крепкий чай, который, к сожалению, уже мало помогал.

— Биктяков, Биктяков… Кажется и там говорилось про разведку 101 полка, — он вновь достал прошлую папку, которую уже отложил в сделанное. Полистал страницы до нужного места и застыл. — Вот он. Смотри-ка, какой шустрый. Как говориться, наш пострел везде поспел. Десятки успешных рейдов в немецкий тыл, доставленные секретные документы, языки с серебряными и даже заколотыми погонами. Хм, очень интересно. Как же это тебя такого красивого еще никто не заметил?

А вопрос был очень непростой. Ведь, едва ли не с первых дней войны верховное командование поставило задачу по активизацию идеолого-пропагандисткой работы, в рамках которой нужно было выпячивать любые успехи Красной Армии, искать и освящать примеры героизма, самоотверженности и высокого профессионализма красноармейцев и краснофлотцев. С разведупра, куда стекалась все разведывательная информация с фронтов, ответственность за выполнение этой задачи никто тоже не снимал. Отдел пропаганды и агитации при ЦК ВКП (б) у сам ого Голикова всю плешь проел. И вот ему совершенно случайно представилась возможность выдать «на гора» хоть что-то.

— Так… — он поднял трубку телефонного аппарата, связываясь с информационным отделом. Тот и был первым звеном, который занимался первичной обработкой всей информации, поступающей в ведомство. — Лосев, напряги-ка своих орлов, чтобы подняли бумаги с центрального направления за последний месяц и нашли любые упоминания про 101 стрелковый полк 23-ей дивизии, а особенно, о командире разведывательной роты сержанте Биктякове. Да, именно сержанте. Все поднимите, что есть — награждения, ранения, число языков. И нужно это еще вчера было. Работайте.

Сделал глоток чая и поморщился. На вкус, остывший чай был просто омерзительным. Помои, да и только.

— Посмотрим, что ты за гусь… Выйдет из тебя герой или нет. Глядишь, отдел агитации и пропаганды от меня и отстанет, а то совсем задрали.