Дроу в 1941 г. Я выпотрошу ваши тела во имя Темной госпожи

Парень замер у входа в свою землянку, не понимая, как ему теперь поступить. Бросить все и бежать он поступить не мог. Остаться здесь и ждать другого удобного момента тоже не мог. Ведь, Богиня не любит промедления.

Долго он так стоял. Грязь на лице, теле уже стала подсыхать, превращая его в самого настоящего сказочного лешего.

В какой-то момент его внимание привлек шум. В ночной тишине, особенно у реки, любые звуки разносятся очень и очень далеко.

— Кого еще ночью носит? — заинтересованно повел носом дроу, медленно вытягивая нож и рукава. — Неужели кто-то с той стороны реки пожаловал? — хищно улыбнулся, вжимаясь в выемку. Тут хотели еще одно ответвление в сторону леса копать, но не успели. Вот и осталось прекрасное укрытие, которым он и воспользовался. — Хор-р-рошо.

Но оказалось это был вестовой из штаба полка. Риивал разочарованно фыркнул, когда понял это. Нож так же быстро и незаметно исчез, как и появился.

— Товарищ сержант⁈ — вестовой замахал руками еще у поворота траншеи. Похоже, узнал. — Товарищ сер… Ой!

Приблизившись, боец, лопоухий парнишка неполных девятнадцати лет, чуть назад не рванул от неожиданности. Темная фигура, так похожая издалека на сержанта Биктякова, оказалась каким-то перемазанным в грязи и тине страшилищем. Весь черный, глаза сверкают, зубы клацают. Со страха даже за винтовку схватился, судорожно пытаясь передернуть затвор.

— Стой, стой. Я это, сержант Биктяков, — Риивал крепко схватился за ствол винтовки, отводя его в сторону от себя. Этот желторотый сопляк с перепугу мог случайно и стрельнуть. — Чего надо?

— Вас… Вас это того… — сразу вестовой и ответить нормально не смог. — Товарищ полковник к себе кличут. Быстро говорят нужно.

* * *

В штабной землянке сидели двое — сам комполка и начальник особого отдела молодой капитан. Полковник Захаров склонился над картой, намечая на ней место для новой линии обороны. Глупо было думать, что на это месте они надолго удержатся. Слишком уж большая сила перла на них. И когда полк дрогнет (а это обязательно рано или поздно случится), то запасные позиции очень пригодятся.

Особист, что-то писавший на другом краю стола, выпрямился.

— Сергей Александрович, готово. Документы на него я оформил.

— Это хорошо, очень хорошо.

Захаров поднял голову и начал складывать карту. Оказалось, что под ней лежали две награды с наградными документами.

— Думаешь, сработает наша задумка?

Особист посмотрел на комполка и неуверенно кивнул. Значит, не особо уверен.

— Посмотрим.

Честно говоря, эти награды стали хорошим поводом, чтобы встретится с сержантом Биктяковым и обговорить один непростой вопрос. Чуял Захаров нутром, что никто ему, простому полковнику, такого разведчика не оставит. Вчера, когда награды забирал, ему уже намекнули, чтобы искал другого командира на должность командира разведвзвода. Мол, сержанта заберут во фронтовую разведку. Дадут сразу младшего лейтенанта, еще одну медаль, и сам, как миленький, побежит.

Ни как Захаров такого кадра не хотел лишаться. Чего греха таить, столь малыми потерями в последних боях полк был обязан именно этому сержанту — его разведывательным данным, его ночным рейдам. За последнюю неделю боев его взвод ни одной ночи не провел в расположении полка. Под утро приходили с рейда, выгружали троих — четверых «языков» с серебряными погонами, загружались продуктами, боеприпасами и в ночь снова уходили. Вот поэтому полковник с новым начальником особого отдела и придумали такого кадра во внеочередной отпуск отправить, так сказать, поощрить за подвиги. А там, глядишь, про него и забудут.

В этот момент снаружи послышался негромкий голос часового:

— Стой, кто идет? А, товарищ сержант. Проходите.

Чуть погодя плащ-палатка, висевшая на входе вместо двери, колыхнулась и пропустила внутрь сержанта Биктякова.

Комполка внимательно оглядел спустившегося в землянку сержанта и одобрительно кивнул. С того сейчас можно было плакат про образцового красного командира писать. Весь такой ладный, подтянутый. Форма на нем, как влитая, сидит, ни одной складки, морщинки. Правда, все впечатление взгляд портил. Смотрел на них так, что мурашки по спине бежали. Хотелось отвернуться, а лучше куда-нибудь под лавку или стол забиться.

— Проходи, товарищ Биктяков, проходи. Награждать тебя сейчас будем, — командир показал на колченогий стол, на котором рядом с чадящим светильником тускло блестели две награды. — Орденом Красного знамени и медалью за Отвагу. По-хорошему, конечно, другой наградой нужно…

Захаров скривился и махнул рукой. Чего тут говорить об этом. Уже столько представлений на сержанта в штаб армии отправлял, что и сказать страшно. Раза четыре — пять было на Красное знамя, столько же на Красную звезду, шесть раз, не меньше, на Отвагу, три раза точно на Героя. И где эти награды⁈ Нет! Все на верху застревало, словно в болоте! По поводу Звезды Героя ему даже звонили оттуда несколько раз. Мол, ты чего такое полковник удумал⁈ Войска отступают, несут страшные потери, сдают позиции, а ты тут свои писульки на Героя пишешь⁈ Совсем с головой плохо⁈