Дровосек

Потом он бросился к топчану, схватил со столика медицинские ножницы и стал перерезать липкие ленты, которыми был прикручен Данила. А доктор уже слушал его стетоскопом, и по тому, как чернело лицо врача, Корнеев понял, что сердце Булая молчит.

Пилюгин снял стетоскоп, не торопясь подошел к американцу, сидевшему на полу с залитым кровью лицом, сжал ему своей мясистой клешней горло и тихо сказал по-английски:

– Что вводил? Говори, что вводил…

– ЛСД, – просипел тот, выталкивая языком выбитые зубы.

Пилюгин раскрыл саквояж, лихорадочно копаясь, нашел ампулу адреналина, набрал шприц и сделал Даниле прямую инъекцию в сердце.

– Теперь в госпиталь, Женя, как можно быстрей.

В это время к дому с разных концов подлетали другие сотрудники резидентуры. Они бросали машины на тротуаре рядом с подъездом и выстраивались полукругом перед дверью, а из переулков бегом стягивалась американская группа прикрытия, на ходу вытаскивая из-под пиджаков резиновые дубинки и баллончики с парализующим газом. Примчавшиеся вслед за сотрудниками резидентуры немецкие контрразведчики с изумлением наблюдали, как семеро русских, деловито покидав пиджаки в кучу, снимали брючные ремни и наматывали их на кулаки. Первые американцы уже достигли заслона, и завязывалась потасовка, когда резкий крик старшего заставил их отступить. Дверь подъезда открылась – и все застыли, увидев Корнеева и Пилюгина, выносивших безжизненное тело Данилы. Его положили в ближайшую оперативную машину, доктор сел рядом и, сжигая резину, машина помчалась в госпиталь.

Корнеев подошел к старшему среди американцев, посмотрел ему в глаза, отвернулся и зашагал к своей машине.

Через час советский резидент позвонил в американское посольство и попросил соединить его с советником Бейкером. Когда тот взял трубку, он представился и сказал:

– Вы нарушили правила игры, коллега. За это придется ответить.

– Может быть, мы остановимся, Ойген, – услышал он в трубке. – Один из моих парней со сломанной переносицей сейчас находится в реанимации. Боюсь, его ожидает лучший мир.

– Не могу вам обещать, что на нем эта история закончится, – ответил Дед и повесил трубку.

* * *

В то время, как машина с Булаем и Пилюгиным летела в госпиталь, резидент вызвал руководителя нелегальной линии Быкова и его подчиненного Воронника к себе в кабинет.

– У нас неожиданная удача, – сказал он. – Пришел крупный заявитель. Хочет уйти на нашу сторону совсем. Человек настолько серьезный, что его информации хватит не на один год. Я проанализировал ситуацию и принял решение вывезти его в ГДР незамедлительно, пока его не хватились. Для наибольшей конспирации он будет путешествовать в багажнике. Пойдете в два авто. На дипномере – Быков, а вы, Воронник, для подстраховки и сопровождения. Журналист в такой ситуации пригодится. Если немецкие таможенники будут требовать открыть багажник Сергея Васильевича, подойдете, предъявите удостоверение собкора АПН и потребуете разъяснений, почему нарушается венская конвенция о дипломатических сношениях, пригрозите написать по этому случаю в прессу. Понятно? Выезжать немедленно. Офицер безопасности обеспечит загрузку человека в ваш автомобиль, Сергей Васильевич. За пять часов пройдете до Хельмштедта, на той стороне передадите человека берлинским представителям, заночуете в Хельмштедте и утром назад.

В душу Воронника закралось нехорошее предчувствие. Он не любил чрезвычайных ситуаций, которые очень сложно проанализировать с ходу. Хорошо это или плохо? Надо соглашаться ехать или не надо? Можно ведь, в конце концов, приступ аппендицита симулировать. С другой стороны, он уже зарабатывает деньги у американцев. Если умудриться на одной из остановок сделать телефонный звонок Виллису, то машину Быкова обыщут, несмотря на дипномер, и кругленькая сумма окажется у Геннадия на счету в Швейцарии.

Когда он начинал сотрудничать с ЦРУ, то грезил о несметных богатствах. На поверку все оказалось не таким замечательным. Янки были прижимисты. И за то, что Воронник им передал, перевели на его счет в Швейцарии в общей сложности сто пятьдесят тысяч. Не очень-то высоко они ценят риск своей агентуры.

Через час конвой из двух машин покинул территорию посольства и без остановок пошел в сторону границы с ГДР. Следуя за Быковым, Воронник не сомневался, что в багажнике его автомобиля кто-то лежит. Он видел, как машину Быкова подгоняли задом к служебному выходу из посольства в сад, и там суетился офицер безопасности. Но он ошибался. Багажник был пуст. Воронник не знал и того, что на отдалении за ними следует еще одна автомашина с оперативным водителем из числа сотрудников «девятки», который имеет приказ, если догонит остановившийся конвой, также останавливаться и работать по команде Быкова.

На трассе Воронник пытался сигналом поворота предложить Быкову заехать на стоянку. Мало ли что, может, ему приспичило по малой нужде. Но Быков не реагировал и гнал под сто шестьдесят. Благо, что ограничений скорости на немецких автобанах немного.