Дрожь

Себастьян знал в этом мире всех: соседей, продавцов из районных магазинов, сотрудниц Великопольского кредитного банка на Зеленой, пьяниц, прохожих и соседских детей. Он пребывал внутри калейдоскопа одних и тех же лиц, которые накладывались друг на друга, исчезали и появлялись снова. Знал все машины, стоявшие во дворах между Торуньской и Броневского, и регистрационные номера полицейских автомобилей. Помнил имена смуглых мужиков без зубов и определенного возраста, проводивших все время у продуктового на углу Сенкевича и Войчеховского. Знал, какая девушка встречалась с каким парнем, как долго и почему они расстались. Знал, кто потаскуха, а кто нет, а какие только притворяются приличными. Почти год встречался с Эвелиной, сильно младше его, с Гарнцарской улицы. Она была смешная, с большим ртом и могла весь день слушать «Queen». Обычно они ходили гулять или смотрели фильмы у него дома, пару раз ели пиццу в «К-2» – единственной пиццерии в городе. Постоянно ссорились. Он бросил ее, когда они окончательно друг другу надоели.

В одиночестве он слушал хип-хоп-группу «Kaliber 44», польского рэпера Лироя, Тупака и «Prodigy». На вечеринках танцевал под любую музыку. Обожал ездить с пацанами на сельские дискотеки во Вжонца-Вельку или Осек, где вливал в себя две бутылки бормотухи, а потом всю ночь зажигал на танцполе. Он кружился в ходящей ходуном, агрессивной толпе и, казалось, отрывался от реальности. Ощущал, как немеют пальцы и прихватывает в районе желудка. Размахивал руками, выгибался и прыгал. Тряс головой, будто хотел сорвать ее с плеч. На утро просыпался от боли в мышцах.

Прикованный к постели похмельем, больше всего любил читать. Раз в месяц мать приносила ему из городской библиотеки новую порцию книг, и он проглатывал их с непонятным ему самому энтузиазмом. Прочитал все доступные в Коло романы Дэвида Моррелла, Тома Клэнси и Фредерика Форсайта. Сцены из «Красного дракона» и «Молчания ягнят» запомнил на всю жизнь.

Улицы Коло становились ярче. Старшеклассницы группками прохаживались туда-сюда, демонстрируя новые джинсовые куртки, шорты, открывающие бедра, сумочки на цепочках и леопардовые леггинсы. Запестрели и скамейки в округе: все вдруг начали носить спортивные костюмы, цепочки для ключей и фланелевые жилеты, заправленные в штаны. Каждая вторая девушка делала прическу, как у Рэйчел из «Друзей», а некоторые приятели Себастьяна отрастили волосы на манер Ника из «Backstreet Boys».

Самого Себастьяна больше интересовало то, что рядом с городской администрацией выросла белая палатка с хот-догами и гамбургерами, а в магазинах появились батончики «Сникерс» и «Марс». Сильнейшую зависимость вызывали кокосовые «Баунти». В мечтах он питался исключительно ими.

При любой возможности смотрел трансляции матчей НБА или включал на видео записанные раньше встречи. Лучшие матчи всех звезд пересматривал десятки раз. Болел за клуб «Юта Джаз» и особенно за яркий дуэт Карл Мэлоун – Джон Стоктон. Летом 1996 года взял у друга в долг схему тренировок прыжка в высоту, потом девять недель делал дома приседания, наклоны и подъемы на пальцах. В тот же год у него несколько раз получилось осуществить бросок сверху в корзину, закрепленную на правильной высоте три метра пять сантиметров. Вскоре, однако, он вывихнул лодыжку и вообще перестал ходить на спортивную площадку. Предпочитал болеть за других, лежа на диване.

Раз в несколько месяцев мать уговаривала его устроиться на работу. Повторяла, что на фабрике абразивных материалов ищут людей на склад.

– Себастьян, тебе не стыдно? – спрашивала всегда таким тоном, будто ей в самом деле было интересно. – Ты знаешь, сколько я трачу на лекарства? Сколько на квартиру? Все сбережения дедушки… Ведь он откладывал эти деньги на твое обучение. А ты хочешь, чтобы мы просто так их истратили? Что мне сказать бабушке? Ты действительно такой лентяй?

Действительно ли он был таким лентяем? Ведь он выносил мусор, мыл посуду и убирался дома. Никогда не сопротивлялся, если мать просила пойти с ней за покупками. Когда надо было выбить ковер или навести порядок в кладовке у бабушки, без промедления брался за дело – но сам никогда не проявлял инициативу. Эмилия ненавидела пассивность Себастьяна и ненавидела себя за то, что закрывала на нее глаза.

Накануне Пасхи 1997 года на освящении в храме она встретила знакомого с мясного комбината, который сказал, что у него есть свободная ставка на мойке свиных полутуш.

– И что мне пришлось бы там делать? – спросил Себастьян, не отрываясь от «Отмеченного смертью» со Стивеном Сигалом, засмотренного им до дыр.

– Не знаю, Себастьян. Но пан Мирек говорит, работа непыльная. Ты был бы в его смене.

Обещал подумать. Через несколько недель мать перестала затрагивать эту тему.

Дядя Казик лишь иногда спрашивал его про работу. Они сидели на кухне или перед телевизором, говорили о спорте и книгах, как вдруг он внезапно атаковал:

– Работу-то нашел?

Себастьян отвечал, что пока не нашел, и смотрел на дядю вызывающе, готовый прервать разговор и уйти к себе в комнату.