Дрожь

Брент нажимает на ручку двери, все еще крепко держа топор. Дверь открывается, и Кертис проводит фонариком по стенам. В раздевалке пусто, а экзотический запах ванили гораздо слабее, чем днем. Я уже собираюсь зайти внутрь за остальными, когда вспоминаю, что дверь днем заклинило. Я не хочу рисковать, поэтому остаюсь в дверном проеме, придерживая дверь.

Мы возвращаемся на пост управления. Брент идет вдоль ряда мониторов, по очереди двигает каждую мышку, но экраны остаются темными.

– Нет электричества.

Мысли судорожно проносятся у меня в голове. Кто-то специально отпер эту комнату, потому что хотел, чтобы мы ее нашли? Или это произошло случайно?

– Хизер говорила, что слышала шум, – снова открываю рот я. – Может, кто-то здесь ходил, Хизер помешала этому человеку, и ему пришлось поспешно уйти.

– И они отключили питание, что бы мы не могли воспользоваться компьютерами, – заканчивает мою мысль Брент. – Может быть.

– Так где они сейчас? – спрашиваю я

– Здесь много других помещений, в которых можно спря… – Кертис резко замолкает. – А это что?

Тихая музыка. Откуда она доносится?

Кертис поворачивается к Бренту.

– Дай мне топор.

Брент колеблется лишь секунду. Потом отдает.

Кертис вылетает из помещения. Мы втроем остаемся в темноте, и у нас нет выбора, кроме как бежать вслед за ним. За углом музыка кажется громче. Боже, да я знаю эту песню. Ее очень любила Саския. Это сингл рок-группы The Killers под названием Somebody Told Me. Хизер резко вдыхает. Она тоже узнала эту мелодию.

Мы добегаем до лестницы, которая ведет в банкетный зал, и я снова чувствую запах духов. Внутри меня нарастает страх. Музыка звучит сверху.

Кертис несется вверх, перепрыгивая через две ступеньки, Брент бежит сразу за ним. У меня пересохло в горле, и я с трудом поднимаюсь вслед за Хизер. Что мы найдем? Это на самом деле Саския? А если да, что именно собирается с ней сделать Кертис? Он влетает в запасной выход наверху, и дверь захлопывается у него за спиной. Мы снова оказываемся в полной темноте, но Брент пинает дверь и придерживает, пока мы с Хизер не добираемся до площадки второго этажа.

Музыка в банкетном зале играет оглушительно громко, запах духов чувствуется сильнее, чем раньше. Кертис стоит перед маленьким столиком и направляет на него фонарик. В его свете мы видим портативную магнитолу. Она работает на батарейках, по всей видимости, потому что в сеть она не включена.

Я озираюсь в помещении, всматриваюсь в затененные углы. В банкетном зале, кроме нас, никого нет.

Хизер закрывает уши руками.

– Выключите это! – орет она.

Кертис поднимает топор.

– Нет! – кричу я.

Кертис смотрит на меня, лицо его в свете фонарика кажется демоническим. Я хромаю к столику и нажимаю на «Стоп». Музыка обрывается. Я открываю крышку магнитолы и извлекаю компакт-диск, надеясь, что мы сможем что-то по нему узнать, но на нем нет никаких надписей или пометок. Я опускаю его назад в магнитолу, чтобы проверить, есть ли на нем что-то еще, но нет, записана только одна эта песня.

Я уже много лет не видела таких магнитол. Их еще продают? Я вспоминаю о том, что у нас нет запасных батареек, открываю отсек для батареек и проверяю, какие используются в магнитоле. Но они слишком большие для фонарика.

Кертис отталкивает Хизер и Брента и выходит из банкетного зала. Мы следуем за ним, идем по коридору. Он открывает все двери, мимо которых проходит – туалеты, кладовку с уборочным инвентарем, пока не добирается до двери, которая не открывается.

– Подержи. – Кертис вручает мне фонарик.

До того как до меня доходит, что он собирается сделать, он хватает топор двумя руками и бьет по двери. Приходится ударить с полдюжины раз, прежде чем получается достаточно большая дыра – такая, в которую можно заглянуть. Кертис выхватывает у меня фонарик и направляет луч внутрь. Матерится и опять вручает фонарик мне. Луч слабеет с каждой минутой, но я не решаюсь обратить внимание Кертиса на это.

Плечи Кертиса вздымаются и опускаются, пот блестит на лбу. Я уже протягиваю руку, чтобы коснуться его, но решаю, что лучше этого не делать. Он дергает ручку следующей двери, которая тоже оказывается заперта, и начинает рубить ее топором. Мы втроем отступаем назад, пока он пробивает дыру и в этой двери, а потом еще и в следующей.

Фонарик вот-вот погаснет. У меня болит нога, и я так устала, что готова заснуть стоя. А если я устала… Кертис чуть не падает, снова замахиваясь топором, и попадает не по двери, а по косяку.

Я осторожно касаюсь его плеча.

– Достаточно.

У него опускаются плечи, он прижимается лбом к деревянной панели. Топор падает у него из руки на пол.

– Послушай меня, – говорю я. – Всей ночи не хватит, чтобы пробить все запертые двери в этом здании. Сейчас мы ничего не можем сделать, только запереться в наших комнатах и немного поспать. Завтра выберемся отсюда, как только рассветет.

Не говоря ни слова, Кертис идет назад по темному коридору и вниз по лестнице. Брент поднимает топор до того, как я успеваю это сделать. Я хромаю вслед за Кертисом, освещая дорогу.

Когда Кертис добирается до своей комнаты, он распахивает дверь и смотрит на меня.