Дрожь

– Надеюсь, что ты сломаешь себе шею, – говорю я.

Улыбка застывает у нее на лице. Что-то мелькает в ее голубых глазах. Она застегивает молнию на куртке и выходит за дверь.

Мне наконец удалось ее задеть? Поколебать ее уверенность? Я не знаю. Даже после нашей интимной близости я не уверена, что способна понять ее.

* * *

Мое сердце продолжает сильно колотиться в груди, когда я захожу в вагончик фуникулера. Мне не следовало этого делать. Не перед такими крупными соревнованиями. Я зашла слишком далеко.

О, проклятье! Одетта – последний человек, которого я хотела бы сейчас видеть. Я сжимаюсь, когда она подходит ко мне и целует в обе щеки. Она чувствует на мне запах своей подруги?

– Ты видела Саскию? – спрашивает Одетта.

Я сглатываю и отвечаю:

– Нет.

– Мы собирались вместе позавтракать.

Одетта выглядит обеспокоенной, и я вспоминаю, как она вчера вечером вылетела из бара «Сияние». Я до сих пор не знаю, из-за чего они поругались.

Я смотрю через ее голову на очередь желающих сесть в вагончик фуникулера. Саския где-то среди этих людей? Что бы ни случилось, мне нужно добраться до Саскии раньше Одетты и сказать ей, что я не имела в виду то, что сказала утром. Одетта не должна узнать о нашей совместной ночи. Она будет в отчаянии.

– Ты сильно нервничаешь, – замечает Одетта.

У меня горят щеки. Кажется, что ее серые глаза всегда замечают то, на что никто другой не обращает внимания.

Она подводит меня к окну.

– Больше ничего не говори. Смотри на горы, сосредоточься на какой-то одной точке. Я всегда так делаю перед соревнованиями.

Я вчера ошиблась. Одетта не такая, как Саския. Я вижу, что ей неловко из-за того, что она влезла в британские соревнования. Все так, как она сказала: она делает это только потому, что ей нужны очки.

Мы выходим на промежуточной причальной платформе и идем по плато к хафпайпу. Саскии там нет, как нет и никого другого из нашей компании, и это странно. Мы регистрируемся и получаем номера. Британские флаги развеваются наверху рядом с французскими.

– Давай разминаться, – говорит Одетта.

Я не могу сосредоточиться. Где все? Они же пропускают разминку. Если Брент опоздает, у него будут большие проблемы со спонсором. Здесь куча девушек-промоутеров «Смэш» – все в ярко-оранжевых куртках. Они раздают банки с напитком всем желающим. Одетта то и дело посматривает на часы на будке, в которой находится механизм подъемника, и я вижу, что она в таком же недоумении, как и я.

Как раз перед тем, как должны объявить первый заезд, на самом верху хафпайпа появляется Кертис. Он на сноуборде – вероятно, съехал с ледника. Мы с Одеттой спешим к нему.

– Где остальные? – спрашиваю я.

Кертис оглядывается.

– Разве Брента нет?

– Нет.

Кертис выглядит обеспокоенным.

– Он был на леднике. Сказал, что сейчас подойдет. С ним была Хизер.

– Хизер? – переспрашиваю я.

– А Саския тоже там? – спрашивает Одетта.

– Наверное, – Кертис отворачивается. – Но я ее не видел.

Меня снова охватывает чувство вины. Есть только одна причина, которая могла бы заставить Саскию отправиться наверх, на ледник – попробовать сделать крипплер над паудером. Отчаянная попытка в последние минуты перед соревнованиями из-за моей вчерашней лжи.

А как так получилось, что Брент отправился вместе с ней? Она каким-то образом смогла его уговорить, чтобы подстраховал ее и посмотрел, как у нее получается? Ей удалось как-то его подкупить, как раньше Дейла? Но я уверена, что после сегодняшнего утра Брент не станет ей помогать, даже если она ему заплатит. Если только он не решит помочь ей, чтобы отомстить мне. Но ведь Брент не такой, правда?

А почему Хизер поднялась на ледник? Она же никогда этого не делает.

– А Дейл? – спрашиваю я.

– Он в больнице, – сообщает Кертис.

– Что?

– Во время вчерашней драки он сломал руку. По словам Хизер, перелом неудачный, и сегодня утром он ждет какого-то специалиста, который должен его осмотреть.

– Это ужасно.

И это означает конец сезона для Дейла и вполне вероятно, что и конец некоторых, а то и всех контрактов со спонсорами.

– Брент Бакши, срочно зарегистрируйтесь и получите номер, – объявляет комментатор.

Я оглядываюсь. Толпа внизу замолкает и тоже начинает оглядываться. Где же он, черт побери?

– Мы также ждем Кертиса Спаркса и Дейла Хана.

Я толкаю Кертиса локтем в бок.

– Иди зарегистрируйся.

Кажется, Кертис меня не слышит. Он смотрит вдаль. Отсюда мне не видно часы, поэтому я оглядываюсь в поисках человека, у которого можно было бы спросить, сколько сейчас времени. Я вижу Клер Доннахью, на сноуборд и шлем которой наклеены стикеры Casio.

– Ты знаешь, который час? – спрашиваю я у нее.

Она приподнимает манжету перчатки, под которой я вижу серебряные Baby-G[47].

– Половина десятого.

– Спасибо.

Полчаса до моего заезда. Я снова поворачиваюсь к Кертису.

– Ты собираешься участвовать?

Он расстегивает молнию на куртке сверху и запускает руку под куртку, чтобы потрогать плечо. Он морщится и отправляется к стойке регистрации.

Он возвращается без номера.

– Ты участвуешь? – снова спрашиваю я.

– Нет.

Я пораженно смотрю на него.

– Это вчерашние вышибалы?

– Они завершили дело, но все давно к этому шло.