Дрожь

Снег хрустит под ногами, когда я хромаю вверх по склону позади него. Воздух здесь особенно холодный. Я надеваю капюшон и опускаю подбородок, чтобы прикрыть его воротником. Поиски кажутся бессмысленными. Если бедный Дейл провел здесь всю ночь, то замерз уже несколько часов назад. Он должен быть мертв.

– Ветер усилился, – кричит Кертис, когда налетает очередной порыв и буквально отбрасывает нас в сторону.

Облака висят низко, солнце напоминает горящий белый шар, который пытается прорваться сквозь тучи. Бесполезно. Солнце проиграет это сражение – темные тучи надвигаются с востока. Скоро пойдет снег: я чувствую влагу на щеках.

Мы проходим мимо гаражей, в которых стоят ратраки, и дергаем каждую дверь по очереди, но все они заперты. И сараи тоже. Мои чувства обостряются. Дейл где-то здесь? И кто-то еще? Я бросаю взгляд через плечо, но никого нет.

Колено пульсирует. Ветер сдувает верхний слой снега, кружит его у нас на пути, и от этого мы плохо видим куда идем и на что наступаем.

Кертис замедляет шаг.

– Ты что-то замолчал, – замечаю я.

Он останавливается. Поворачивается.

– Почему ты пришла ко мне прошлой ночью, а не десять лет назад?

О боже. Но он имеет право спросить. Я пытаюсь подобрать слова.

– У меня были к тебе чувства тогда, но они…

Проклятье! Как это тяжело сказать вслух.

– Я знал, что ты ко мне что-то чувствуешь, – говорит он. – И я тоже был к тебе неравнодушен.

Я делаю глубокий вдох.

– Я не хотела, чтобы отношения с тобой наложили отпечаток на мои тренировки, на то, чего я хотела добиться.

Он переваривает услышанное.

– Понятно, – кивает он.

– А ты хотел бы?

Он отвечает не сразу. Единственный звук, который я слышу, – это завывания ветра.

– Не знаю, – наконец признается Кертис. – И мне не представился шанс это выяснить.

Я чувствую ком в горле.

– А сейчас? – спрашивает Кертис. – Теперь ты можешь впустить меня в свою жизнь?

Я сглатываю.

– Надеюсь. А ты меня?

Он приподнимает очки и смотрит на меня таким взглядом, что у меня ноги подкашиваются.

– Да.

Если бы не было так холодно, я бы покраснела. Я не могу сдержать улыбку, и он тоже.

Кертис опускает очки.

– Давай лучше поскорее с этим закончим, – говорит он хриплым голосом.

Мы идем вверх по склону. Мне следует рассказать ему про нас с Саскией, но что именно я могу ему сказать? Как все это началось? Это была извращенная попытка нанести ей удар, из которой ничего не получилось. Мне придется объяснять, что, по крайней мере, для меня эта попытка превратилась в нечто другое. Я много думала об этом на протяжении всех этих лет и до сих пор пытаюсь понять, что же тогда произошло.

Я никогда раньше не встречала никого похожего на Саскию и, вероятно, никогда больше не встречу. Да, с ней многое было не так, но в ней также было и много черт, достойных восхищения. Сила характера, смелость. Ей не требовалось, чтобы ее любили, она не стремилась нравиться и поэтому нравилась мне. Может, даже я ее любила. Каким-то образом.

Именно поэтому я оказалась с ней в постели? Или все-таки дело только в физическом влечении? Спортсмены любят проверять, на что способно собственное тело, узнавать новые ощущения. Если ощущения понравились, мы продолжаем это делать. А мне было хорошо с ней. Я могу рассказать это ее брату?

– Расщелины. – Голос Кертиса резко возвращает меня в настоящее.

Мы продолжаем путь очень осторожно. Темные вершины скал смотрят на нас сверху вниз, словно знают что-то, чего не знаем мы. Я сжимаюсь и морально готовлюсь к тому, что мы можем найти, и заглядываю в первую ледяную бездну. Ничего. Я с облегчением выдыхаю и слышу, как Кертис делает то же самое.

Мы направляемся назад вниз по склону и теперь идем направо, вдоль скал к «черной» трассе, которая спускается вниз в долину. Я сомневаюсь, что Дейл зашел бы так далеко, но Кертис показывает на еще одну расщелину впереди. Ветер с такой силой ударяет по мне, что я теряю равновесие.

Кертис идет все медленнее, когда приближается к расщелине. И резко останавливается.

У меня все сжимается внутри.

«Нет. Пожалуйста, нет!»

Глава 56

Десять лет назад

Одетта лежит на основании хафпайпа. Люди бегут к ней. Я неотрывно смотрю на нее и мысленно прошу пошевелиться.

– Милла Андерсон выступает следующей, – объявляет комментатор, но гораздо тише, чем раньше. – Но соревнования приостанавливаются, пока мы не поймем, что с Одеттой.

Я хочу спуститься вниз к ней, но меня вызовут на старт, как только все люди покинут хафпайп.

Кто-то из организаторов что-то говорит в рацию, и вскоре я вижу, как двое мужчин на лыжах спешат к хафпайпу от промежуточной причальной платформы и тянут за собой большие сани. Их официально называют санитарной повозкой, но есть и другое название – кровавый фургон. Я наблюдаю за тем, как осматривают Одетту. Это все – моя вина. Если бы я по глупости не открыла рот, Одетта никогда не упала бы. Я отвлекла ее в тот момент, когда ей нужно было сосредоточиться.