Дрожь в основании ада

— Сигнал от «Ланса», сэр, — сказал ему лейтенант Трейвир. Халинд оторвался от своих мыслей, и улыбка его флаг-лейтенанта, казалось, расколола его лицо. — Дозорные капитана Снилинга хорошо все разглядели, адмирал! Он показывает только одну линию орудийных портов.

Халинд улыбнулся в ответ, и капитан Маджирс удивленно посмотрел на него.

— Как вы догадались, сэр?

— На самом деле это была скорее надежда, чем предположение, Алфрид, — признался Халинд. — Тем не менее, если бы я был тем, кто там командует, я бы не болтался без дела, если бы у меня не было действительно веской причины. У них полно обычных галеонов — видит Бог, они взяли достаточно призов в Марковском море и на Итрии! — так что это почти наверняка был один из их бомбардировочных кораблей.

— Или «броненосец», сэр? — Карие глаза Маджирса сверкнули, и Халинд покачал головой.

— Давай не будем слишком жадничать, Алфрид. Если Лэнгхорн счел нужным предоставить нам бомбардировочный корабль, для меня этого достаточно.

— Но если это броненосец, сэр? — Маджирс настаивал, и улыбка адмирала была намного, намного холоднее, чем у его флаг-лейтенанта.

— Что ж, в таком случае, Алфрид, я думаю, нам пора воспользоваться возможностями, которые посылает нам Бог.

* * *

— Все эвакуировались, сэр. Все, кроме вас и вашей команды.

Лейтенант Килман не упомянул ни себя, ни Эдуирда Мулкейхи, артиллериста «Тандерера», — с мрачным юмором отметил Абат.

— В таком случае, Дейвин, я думаю, тебе и мастеру Мулкейхи тоже пора быть за бортом, — сказал он.

— Если вам все равно, сэр Брустейр, я уйду в то же время, что и вы, — категорично ответил Килман.

Абат подумал, не отдать ли ему прямой приказ, но потом посмотрел на лицо своего первого лейтенанта и передумал. Взгляд на Мулкейхи показал то же упрямство — и несчастье — и капитан пожал плечами.

— Очень хорошо, тогда мы все уйдем вместе, — сказал он и махнул двум своим подчиненным в сторону входного порта.

Килман жестом приказал Мулкейхи идти первым, и артиллерист начал спускаться по планкам, прикрепленным к высокому борту «Тандерера», к едва покачивающемуся катеру, лежащему с подветренной стороны броненосца. Абат посмотрел ему вслед, затем увидел, как Килман начал тот же спуск. Он сам подошел к входному порту и в последний раз оглядел пустынную палубу своего корабля глазами, которые почему-то отказывались фокусироваться. Он сердито потер их и глубоко вздохнул.

Это моя вина, — резко подумал он. — Это все моя вина. Вся операция была моей идеей, а потом я повалил ее в грязь. — Уголком сознания он понимал, что несправедлив к себе, но остальной части его самобичующего мозга было все равно. — Следовало выбросить орудия вчера, вытащить его прошлой ночью. Но, нет! Я был так чертовски уверен, что у меня будет время. Ублюдки не должны были быть здесь до завтра, но я должен был помнить, что чарисийцы не единственные, кто может двигаться быстро, когда им нужно, и им не нужно было беспокоиться о ветре, пока они это делали.

Агустас Саламн, его рулевой, тихо позвал снизу, и Абат стряхнул с себя горькие мысли. Он вылез через входной порт и сам начал спускаться по планкам, остановившись в шести футах ниже уровня палубы, пока нащупывал свечу Шан-вей в кармане туники. По крайней мере, ветра было слишком мало, чтобы погасить пламя, — подумал он и чиркнул свечой о броню корабля. Она с шипением ожила, и он приложил ее к длинному медленному фитилю, свисающему с бока «Тандерера».

Маленькое пятнышко огня поднялось вверх по фитилю в виде тонкой струйки дыма, неуклонно прокладывая себе путь к месту встречи с погребом броненосца.

Просто мне так повезет, что проклятый шнур погаснет.

Он подумывал о том, чтобы забраться обратно на борт и приказать Саламну отойти, пока он не убедится, что шнур достиг цели. К сожалению, он сомневался, что это был тот приказ, которому рулевой подчинился бы, а Килман был еще большей проблемой.

Кроме того, Мулкейхи знает свое дело, — сказал он себе, — и он знает, насколько это важно. Вот почему он установил пять отдельных шнуров.

Абат задержался ровно настолько, чтобы увидеть, как поднимающийся огненный глаз достигает точки соединения этих пяти шнуров и с шипением проходит вдоль каждого из них. Один из них наверняка доберется до погреба, — сказал он себе и спрыгнул в ожидающую лодку.

— Хорошо, Агустас. — Его голос был резким, сердитым, хотя он был уверен, что Саламн знал, что гнев направлен не на него. — Уведи нас отсюда.

— Есть, есть, сэр, — тихо сказал Саламн, затем повысил голос. — Вы слышали адмирала, ребята. Работайте спиной!

Гребцы знали, куда ведут эти шнуры, и не нуждались даже в самом малом напоминании. Лопасти весел глубоко вонзились в воду, и катер понесся к одной из ожидавших его шхун.

Сэр Брустейр Абат сидел лицом к корме, наблюдая за своим великолепным броненосцем, который лежал одинокий и покинутый позади своей убегающей команды, а пять огненных червей прогрызали себе путь в его внутренности.

* * *