Дрожащая скала

– К чему это? – отвечал Альфред тоном нетерпения. – Если для того, чтобы вам оправдаться в моих глазах относительно того, как вы сделались обладателем моего имения, в таком случае скажу вам наперед, что знаю без всяких объяснений все нужды, все настоятельные потребности и стечения обстоятельств – все, что можете вы привести в свое оправдание. Довольны ли вы этим?

– Нет, господин де Кердрен, разговор, которого я прошу у вас, относится намного меньше ко мне, чем к вам. Итак, позвольте мне настоятельно просить вас, чтобы мы остались с вами наедине.

Эмигрант ничего не ожидал от этого объяснения и всячески старался избежать его. Между тем он ласково проводил своих посетителей.

– Старые вассалы острова Лок, – сказал Туссен, – все-таки не уйдут так просто из замка. Бернар распорядится, чтобы на двор была принесена кое-какая провизия и бочка сидра, который должны пить за здоровье де Кердрена. Надеюсь, никто не откажется от исполнения этой обязанности!

– Вот, что хорошо; то хорошо! Есть-таки кой-что порядочное и в этой старой мачте с гнилого судна! – про бормотал один пьяница.

"Плут, – подумал Конан, – он знает их слабость и задумывает какую-нибудь штуку".

– Ну нет же! – сказал управитель громко. – Господин не может остаться наедине с этим человеком!

Оскорбительное подозрение, выражавшееся в этом замечании, снова заставило нотариуса слегка побледнеть.

– Месье Конан может слушать наш разговор, если ему будет угодно, – холодно сказал он.

– Тогда я, с позволения моего господина, останусь здесь, – отвечал управитель. – Но этого мало…

Он подошел к группе, в которой находились старый Пьер, китолов, Ивон Рыжий и некоторые другие, особенно преданные жители. Он тихо сказал им что-то. Они энергично сжали кулаки, а потом пошли следом за толпой, которая, при известии о бочке с сидром, быстро ретировалась. Скоро в комнате не осталось никого, кроме Альфреда, нотариуса и Конана.

Глава 5. Нотариус

Альфред бросился на стул и с грустным изможденным видом указал Туссену на другой.

– Пожалуйста, милостивый государь, покороче, – сказал он, – вы ведь понимаете, как горько для меня это нежелательное возвращение к прошлому. Я тороплюсь поскорее все закончить и немедленно уехать.

– Уехать… – повторил Туссен дружеским тоном. – Вы думаете уехать, господин де Кердрен? Что же это в замке и на острове Лок вам так не понравилось? Неужели перемены, произведенные в ваше отсутствие, вам не по вкусу? Неужели вы не заметили богатых лугов, плодоносных полей, заступивших место прежних песчаных пустырей и заразных болот? Правда, это не по нутру другу нашему Конану, но рассудительно глядя на дело, с точки зрения, научной, нельзя жалеть об этих улучшениях, значительно умножающих доходы имения. Надеюсь также, что и поправки, сделанные в замке, не оставляют желать ничего большего. Тщательно сохранено все, что соприкасается с вашими воспоминаниями и фамильными вашими преданиями. Потому я просто недоумеваю, отчего в вас такое отвращение к дому ваших предков.

– Вы забываете, что чем больше я нахожу его украшенным и достойным уважения, тем скорее я должен оставить его.

– А почему это, позвольте спросить?

– Потому что он уже не принадлежит мне.

– Он не принадлежит вам? А кто это вам сказал? Вы переговорили со мною, вашим законным, официальным поверенным? Отдал я вам отчет в своем управлении? Как же можете вы знать, хорошо или дурно я вел дело, вами мне вверенное?

Альфред удивленно развел руками. Конан стоял, разинув рот.

– Но, милостивый государь, – продолжал эмигрант, – в случае высшей силы, которой является полная конфискация моего имущества государством, эта доверенность уничтожалась…

– Эх! Разве вы никогда не слыхивали, что такое в подобных случаях означает извернуться? – продолжал Туссен. – Акт, который передал мне Конан после вашего отъезда, делал меня защитником ваших интересов. Зачем выяснять, какие именно средства я употребил для достижения этой цели? Действительно, месье де Кердрен, я не мог воспрепятствовать ни описи, ни продаже вашего поместья, как имущества эмигранта. Я боролся против этого всеми силами, но был побежден. Однако, месье, – продолжал он, развертывая бумаги и с особенной ловкостью раскладывая их на столе, – если вы потрудитесь заглянуть в эти документы, то убедитесь, что и замок, и остров Лок все еще в вашем владении, и вы в полном праве требовать с него доходы и прочее, в чем я готов отдать отчет вам или тому, кого вы назначите.

По мере того, как он говорил, глубокое изумление рисовалось на лицах Альфреда и Конана; только у старого служителя оно было с примесью радости, а у господина смешивалось с недоверчивостью и осторожностью.

– Как? Месье Туссен, – вскричал старик, – и вы в самом деле поступили как честный человек? Святой Мен, святой Ильек, святой Коломбан! Кто бы мог сказать! Но нет! Это невозможно!

Нотариус тонко улыбнулся. Альфред приказал Конану сидеть смирно и не прерывать разговор.

– Месье Туссен! Я совсем не понимаю то, что вы мне говорите. Я не могу поверить, чтобы я был господином острова Лок, после…