Друг

Для тех, кто не хочет отправиться навстречу смерти в одиночку, Интернет – это подарок небес. Совершенно не знакомые друг другу люди, иногда живущие в разных частях планеты, находятся онлайн и договариваются о встрече. Мужчина из Норвегии летит в Новую Зеландию и там вместе с еще одним мужчиной прыгает со скалы. Мужчина и женщина бронируют разные номера в отеле в курортном городке на берегу озера, а затем их находят скованными наручниками вместе и утонувшими. В Японии, где традиция группового самоубийства особенно сильна, то и дело натыкаются на машины, полные трупов. Но излюбленным местом для самоубийц в Японии остается знаменитый лес Аокигахара у подножия горы Фудзияма, который, несмотря на объявления на дорожках, гласящие: «Ты не один» и «Подумай о своих родителях» и телефоны, подсоединенные к горячим линиям психологической поддержки, так и не перестал быть одним из тех мест в мире, куда стекается наибольшее количество самоубийц. В этом он соперничает с мостом Золотые ворота, этой Меккой для самоубийц в США.

Берлин. Там ты был в превосходном настроении. Тебе повезло с публикацией (по твоим словам, теперь это в основном зависело от везения), и книга, которая на родине продавалась плохо, в Европе стала бестселлером. Поэтому в той поездке с тобой носились как с членом какой-нибудь царствующей королевской семьи. Ты был в восторге от того, что приехал в Германию, известную тем, что к чтению там относятся серьезно (ты все время это повторял), и особенно от того, что находишься в Берлине, одном из твоих самых любимых городов, который, как и Париж, является идеальным местом для прогулок пешком.

Я помню, как счастлива я была, когда узнала, что ты скоро приедешь. Мне тебя очень недоставало. И отчасти благодаря тому, что в тот раз ты, что случалось редко, не имел ни жены, ни любовницы, а отчасти благодаря тому, что мы были далеко от дома – приезжие в чужой стране, которых часто принимали, что было вполне естественно, за мужа и жену – иногда у меня возникало такое чувство, будто мы и в самом деле пара. Пара, приехавшая в отпуск. Как бы то ни было, я помню, что в те субботу и воскресенье я ощущала между тобой и собой особую близость, и когда ты уехал, меня охватило острое чувство потери.

Все это неизгладимо впечатано в мою память, и эти воспоминания нахлынули на меня в кабинете психотерапевта. Но я не могла об этом говорить, поскольку не сумела перестать плакать.

Теперь я задаю себе вопрос, почему, несмотря на все мои размышления, я не вычеркнула слова «О рае».

Мой психотерапевт считает, что я в тебя влюблена. Что я всегда была в тебя влюблена. Он говорит мне это тоном, отличающимся от мягкого вежливого тона, который он использует всегда. Этот тон не то, чтобы невежлив, но если я не ошибаюсь, в нем звучат нотки раздражения. А может быть, он просто напряжен.

Это осложняет переживание мною утраты близкого человека. Я горюю о тебе, как горевала бы возлюбленная. Как горевала бы жена.

– Быть может, вам стало бы легче, если бы вы написали об этом, – заявляет он, когда я прихожу к нему в последний раз.

А быть может, и нет.

«Я и забыла, как это больно – вспоминать», – пишет одна из моих студенток. А ей ведь только восемнадцать лет.

Новость мне приносит Эктор, позвонив в дверь как-то под вечер. Агент, управляющий зданием, уведомил его владельца, что будет слишком много мороки, если тот начнет оспаривать мое ходатайство о том, чтобы оставить Аполлона в квартире в качестве животного для эмоциональной поддержки, тем более что на него не поступало никаких жалоб от других жильцов. (Один из моих друзей заметил, что теперь, когда у меня есть свидетельство от психотерапевта, я вероятно, смогу держать в квартире собаку все время, пока я ее снимаю, даже после того, как Аполлон скончается. Наверное, так оно и есть, но я дала себе слово больше не прибегать к этому трюку. К тому же я не могу вынести мысли о том, что Аполлон скончается, что Аполлон будет заменен.)

Эктор улыбается во весь рот. Мои глаза влажные от облегчения.

– Думаю, это следует отпраздновать, – говорю я.

У меня все еще осталась бутылка шампанского, которую мне подарила одна из студенток.

Часть 10

Каждый, кто вынужден наблюдать за стареющей собакой или кошкой, напоминает мне поэта Гэвина Юарта, желающего, чтобы его выздоравливающий после болезни четырнадцатилетний кот смог прожить хотя бы еще одно лето перед этим последним роковым ужасным визитом к ветеринару.