Друг

Отвлекусь на минутку, чтобы извлечь кое-что из прошлого. Учась в колледже, я два года зарабатывала деньги на карманные расходы, работая на семейного психотерапевта. Моя работа состояла в перепечатывании магнитофонных записей ее сеансов. Не для того, чтобы помочь ей в лечении пациентов, а потому, что она планировала написать книгу. Пары, которые к ней приходили, были в основном среднего возраста, и все они женаты. (Этой даме-психотерапевту не нравился термин «консультант по брачным отношениям», она называла его старомодным.)

Прослушивание записей сеансов нередко приводило меня в уныние. Я помню, что удивлялась, как эта женщина-психотерапевт может выносить свою работу, особенно после того, как я узнала, что в значительном числе случаев этим семейным парам, даже с помощью психотерапии не удавалось устранить свои разногласия, и они в конце концов разводились.

Сама эта психотерапевт производила впечатление на редкость шикарной женщины: высокая, стройная и умопомрачительно элегантная — сапоги на шпильках, облегающие платья-свитера. К ее сорока годам у нее за плечами было два развода. Насколько мне стало известно, она никогда ничего не рассказывала своим пациентам о собственной личной жизни, но мне всегда было интересно, не насторожила бы история ее брачных отношений хотя бы некоторых из них. И еще я помню, как думала тогда: что бы там ни говорил Толстой о несчастных семьях, все несчастные пары несчастливы одинаково.

Почти каждого из мужей жена либо застукала за супружеской изменой, либо подозревала в ней. (Не раз и не два муж во время сеанса признавался в изменах, и именно во время сеанса психотерапии один мужчина выдал своей жене, что влюблен в другого мужчину.)

В основном женщины жаловались на то, что мужья забросили их, недостаточно их ценят и, что, по-видимому, было хуже всего — не слушают их.

Мужчины же смотрели на жен как на своего рода версию Жены Рыбака из сказки братьев Гримм: вечно они пилят, никогда ничем не довольны.

Снова и снова я приходила к удивительному выводу, что для мужа и для жены одно и то же слово не всегда имеет одинаковое значение. Во время сеансов всплывали одни и те же слова, и я печатала их: любовь, секс, брак, слушать, нуждаться и нужды, помогать и помощь, поддерживать и поддержка, доверять и доверие, равноправие, справедливо, уважать и уважение, заботиться и забота, делиться, хотеть, деньги, работать и работа. Я печатала эти слова, слушала, что говорит та или иная пара и видела, что одно и то же слово для него означает это, а для нее то. Я слышала, как некоторые мужчины возражали против употребления слов «супружеская измена» для обозначения случаев, когда он переспал с другой.

— Супружеская измена — это когда такие вещи входят в привычку, — настаивал один из них.

Он не оказывает мне никакой помощи, — сказала одна из жен. А когда муж выдал перечень дел, которые он переделал по ее поручению за последнюю неделю, она истошно закричала: — Я искала помощи!

Слушая записи всех этих психотерапевтических сеансов, я уловила еще кое-что: голос психотерапевта чуть-чуть менялся в зависимости от того, к кому она обращалась. Эта перемена трудноуловима, но она повторялась всегда: разница была то ли в высоте ее голоса, то ли в чем-то еще, трудно поддающемся описанию. Возможно, все это мне только казалось. Но если бы мне надо было выразить свое мнение, я бы сказала, что она чаще была на стороне мужчин.

Мне следовало сразу понять, что психотерапевт захочет, чтобы я провела у него весь оговоренный час. Когда я говорю ему, что оставила Аполлона привязанным на улице, он предлагает:

— А почему бы в следующий раз вам не захватить его с собой сюда?

В следующий раз?

В этом и заключалась суть нашей сделки: психотерапевт даст мне то, что мне нужно, а я за это приду к нему опять.

— По меньшей мере, еще два сеанса, — говорит он.

Сидя в его кабинете рядом с Аполлоном, я невольно улыбаюсь. Мы с ним словно пришли на сеанс семейной психотерапии.

С той только разницей, что мы прекрасно ладим.

Как-то раз, женщина, проходившая мимо нас по улице, бросила мне такие слова:

— Я всегда говорю — лучше пес в качестве мужа, чем муж, который ведет себя как пес.

Всегда?

Когда мне было немного за двадцать, и я гуляла с Боу, мужчины иногда выкрикивали в мой адрес непристойные замечания:

— Этот пес твой хахаль? Ты что, спишь с этим псом? Ты трахаешься с этим псом, дамочка? Зуб даю, ты даешь ему…

Я нервничаю, когда еще одна женщина, которую я встречаю на улице, называет Аполлона красивым и говорит, что завидует мне.

— Вам повезло, крупно повезло, — заключает она.

Когда психотерапевт выдает так нужное мне свидетельство моего прогресса, я даю его понюхать Аполлону, а потом прикрепляю магнитиком к дверце холодильника.