Друг детства

– Андрей Евгеньевич, да какая разница, сколько! Главное – вместе! А то ведь будет то же самое, только порознь! Ну как вы не понимаете-то!

– Ах ты Лялька-Лялька!

Хомский поцеловал ее в висок: горе мое луковое… Ольга почувствовала, что он сдается, – улыбнувшись одними глазами, она сказала:

– Я взрослая, Андрей Евгеньевич, меня можно не только в лобик целовать…

И поцеловала его сама, всерьез, так что он даже задохнулся от неожиданности и не сразу ответил: у Андрея было странное чувство, что Ольга пробует его на вкус и сравнивает – так смакуют вино перед тем, как выпить. И боялся, что сравнение будет не в его пользу. Но уже через секунду он забыл обо всем: о вине, сравнении, о разнице в возрасте, о том, что они обнимаются в скверике на виду у всех и что наверняка кто-то из преподавателей или студентов их заметил…

А Ольга сравнивала – конечно, сравнивала! Ничего, ничего даже близко похожего не было на тот яростный шквал, что настиг их с Сашкой у колодца, но и не так плохо, как она боялась. У Андрея были уверенные жесткие губы, сильные руки, слегка колючие щеки… Она принюхалась, как кошка, к его запаху – и вдруг все, что было в ней женского, рванулось навстречу его жадному мужскому нетерпению.

– И ничего страшного! – сказала Ольга смущенно.

– Да уж, никакого конца света, это точно…

– Не надо! – Потом, покраснев, прошептала ему на ухо: – Ты мне нравишься…

И это «ты», произнесенное ее низким с хрипотцой голосом, перевесило всё: колебания, сомнения, благие намерения и благородные помыслы.

– Хорошо. Ты меня победила.

– Ура! Наша взяла!

Андрей поцеловал ее в кончик носа и сказал:

– Ну ладно, так и быть: пока дает нам радость Бог, давай запутаем клубок! Ну, а распутаем потом, когда я сделаюсь котом. Такой вот стишок.

– Хороший стишок! Это вы сочинили?

– Нет, что ты! Это такой есть замечательный человек, психолог, Владимир Леви, я с ним знаком немножко, вот это он…

– Я читала Леви!

Они говорили о какой-то ерунде, улыбались, но думали об одном и том же – оба просили неведомо кого, может быть, того же Бога, в существование которого не очень верили: пожалуйста, пожалуйста, дайте нам немножко времени для любви!

Немножко времени для счастья!

С Машей не получилось…

С Сашкой не получилось…

Пусть у нас получится…

Пожалуйста…

И в то же самое мгновенье, когда они мысленно произносили свои мольбы, произошел маленький Конец Света. Время остановилось, и пространство исчезло. Они сидели, крепко обнявшись, все на той же скамейке, которая медленно кружилась в кромешной тьме, освещенная неведомо откуда исходящим лучом, как от театрального софита. Тьма словно рассматривала их со всех сторон, изучала, измеряла и взвешивала. А потом бестелесный, равнодушный и холодный голос произнес:

– Пять лет. Вам отпущено пять лет. Время пошло.

Ольга с Андреем очнулись все в том же скверике: верещали в кустах воробьи, пыльная собака спала под соседней лавочкой, и деловитый шмель, невесть как залетевший сюда, еще жужжал над ярко-оранжевым цветком, растущим на некоем подобии клумбы. Ни Андрей, ни Ольга так и не решились рассказать друг другу об этом странном переживании, но внутри у обоих теперь бесперебойно работал таймер, отсчитывая секунды, минуты, часы и дни – пять лет, это так мало! Это так много…

Сашка сидел, согнувшись, на полу и чертыхался: проклятый вентиль никак не желал поворачиваться, того и гляди, сорвется…

– Сто раз говорил, вызови ты слесаря! Я ж не специалист!

– А то слесарь специалист! Думаешь, он лучше тебя сделает? Вечно пьяный.

Мать позвала его поменять кран, а он никак не мог перекрыть воду.

– Да, я забыла тебе рассказать: Ляля замуж вышла.

Сашка с размаху шарахнулся головой о край тумбочки под раковиной и зашипел от боли:

– А, черт! Что ты сказала?!

– Ляля вышла замуж. На прошлой неделе. Больно? Бедный! На-ка, приложи…

Мать подала ему пакет замороженной фасоли в полотенце, и он сидел, как дурак, с фасолью на башке и ничего не понимал. Мать разглядывала его с интересом:

– А что ты так удивился? Не думал же ты, что она будет всю жизнь сидеть в девках?

– Вот уж этого я как раз и не думал! Такая, как Лялька…

– Что значит – такая?! Что ты имеешь в виду?!

– Мам, да ничего я не имею в виду, просто так сказал! И что, тебя пригласили на свадьбу?

– Ну да. Мы с отцом свидетелями были.

– Вы с отцом?! А он-то тут при чем?!

– Ну как – друг ее мужа…

– А кто у нас муж? Подожди… Так это что… Это – тот самый дачник?! Приятель отца?! Да ему же сто лет в обед!

– Что ты несешь, он только чуть старше отца!

– Вот я и говорю – сто лет…

Значит, подумал Сашка, все-таки между ними что-то было тем летом! Не зря он тогда с ума сходил от ревности. Ах ты, старый хрен! И не смог сдержать самодовольной усмешки:

– Что ж она, никого помоложе не нашла?

Взглянул на мать и невольно отшатнулся – такой яростью вдруг полыхнули ее глаза:

– Ах ты… дрянцо ты эдакое! Так бы и ударила! Прямо рука чешется!

– Да что я-то?! Мам, ты чего?!

– Ничего. Иди уже, хватит. Все равно от тебя толку никакого.